Содержание<Военная Литература>Мемуары

В эфире становится тесно 

Время сеанса подходило к концу, а он все еще не мог связаться с соседом. Тот не 
отвечал на его позывные. Он вновь и вновь осматривал свою рацию - все в полном 
порядке. Значит, что-то стряслось у соседа. Возможно, там идет бой? Нет, не 
может быть, была бы слышна стрельба, ведь всего несколько километров отделяют их 
друг от друга. 

В эти минуты точно такие же мысли возникали и у соседа. Он тоже не смог уловить 
в эфире нужных позывных. Установленное время истекло. Связь между двумя 
взаимодействующими отрядами не состоялась. Намеченную операцию пришлось отложить... 

Подобное, к сожалению, порой случалось. Помнится, с какой горечью говорил С. А. 
Ковпак: 

- До конца войны мы блуждали в Карпатах, связь с Большой землей не прерывалась. 
А вот с другими группами, бродившими где-то рядом, она была не всегда: наши 
радиостанции плохо работали на близком расстоянии. 

Странно: чем дальше находятся друг от друга корреспонденты, тем слышимость лучше, 
чем ближе - тем хуже? [77] 

Почему? Дело тут отнюдь не в радиостанциях. Командиры винили их зря. Причина - в 
объективных законах распространения электромагнитной энергии. 

Радиоволны различной длины распространяются в пространстве неодинаково: длинные 
и средние - главным образом вдоль земной поверхности. Чем короче волны, тем они 
сильнее поглощаются землей. Поэтому в первые годы развития радиотехники в 
государственных целях применялись волны длиной в несколько километров, хотя 
стоимость от этого значительно повышалась - увеличивались размеры антенных 
сооружений и их мощности. Волны короче ста метров были отданы в распоряжение 
радиолюбителей. Они-то и открыли способность коротких волн распространяться на 
огромные расстояния. Встречаясь со слоями ионосферы (при достаточной их 
ионизации и достаточных углах падения), они отражаются от этих слоев и 
возвращаются на землю. Затем тут же отражаются от земной, поверхности и снова 
достигают ионосферы. Этот цикл повторяется многократно. 

Между тем не все волны достигают ионосферы. Часть из них распространяется только 
над земной поверхностью. Они сильно поглощаются землей. Причем сильнее 
поглощаются более короткие волны. 

Получается: чем короче волна, тем короче ее путь. Дальность распространения 
поверхностных радиоволн измеряется всего несколькими десятками километров. Затем 
начинается <зона молчания>, или <мертвая зона>. Ее внутренняя граница 
определяется земной волной, а внешняя - отраженной от ионосферы, или, как ее 
называют, <пространственной>. 

Ширина <зоны молчания> непостоянна. Она меняется в зависимости от степени 
ионизации и высоты ионосферы. Летом ее ширина меньше, чем зимой, в северных 
районах больше, чем в южных. 

Вот в эти самые <мертвые зоны> нередко и попадали наши радисты, работая на 
близких расстояниях. Поверхностные волны к ним не доходили, а пространственные 
как бы перепрыгивали их. 

Все это я рассказал не ради популяризации законов распространения 
электромагнитной энергии. Сделать данный экскурс в науку считаю необходимым 
прежде всего потому, что в мемуарной литературе, ряде художественных 
произведений и кинофильмах о партизанском движении [78] нередко допускаются 
неверные толкования срывов ближних радиосвязей. Ведь обычно эти случаи 
объясняются или несовершенством радиостанций, или плохой подготовкой радистов. 

<Зоны молчания> попортили немало крови радистам, командирам отрядов и соединений, 
работникам радиоузлов и отделов связи штабов партизанского движения. Но 
трудности вызывались не только ими. Нам с каждым месяцем становилось все теснее 
в эфире. 

Коротковолновый диапазон в Великую Отечественную войну использовался не одними 
партизанами. На нем работали радиовещательные станции, правительственные 
передатчики, радиосредства армии, флота, авиации, войск противовоздушной обороны 
- от полка до ставки Верховного Главнокомандования. Короткие волны исключительно 
широко применялись противником. 

Все эти радиостанции были в десятки и сотни раз мощнее наших партизанских. 
Большинство из них располагалось вдоль линии фронта. Десятки, сотни раций 
работали одновременно на смежных, даже на одинаковых частотах. При естественной 
ограниченности коротковолнового диапазона большая сосредоточенность радиосредств 
вызывала огромное число взаимных помех. К ним сплошь и рядом присоединялись и 
атмосферные помехи от ближних и удаленных гроз. Последние особенно сказывались 
на юге, в районах Закавказья и Карпат. 

Представьте на минуту работу радиста-партизана в этих условиях. Пристроив свой <Северок> 
на пне, он включил приемник. В наушники ворвалась несусветная какафония звуков. 
Разноголосый писк морзянки, русская и немецкая речь, то затухающая, то 
усиливающаяся джазовая музыка, какой-то шорох, потом резкий треск... И все это 
вместе, сразу. Того и гляди лопнут барабанные перепонки. Но радист не снимает 
наушников. Его рука плавно-плавно вращает ручку настройки, как бы выуживает в 
сумасшедшем эфире единственную среди десятков волну своего корреспондента, с кем 
настал час связи. Дается это не сразу. Тут мало одного терпения. Нужен опыт, 
хорошая подготовка. 

Умением радистов вести прием при интенсивных помехах - вот чем прежде всего 
объясняется тот факт, что из-за них мы почти не имели срывов радиосвязи. Все 
наши люди могли и маневрировать радиочастотами. Кроме того, [79] многие товарищи, 
хорошо знакомые с радиотехникой, для ослабления помех сами изготовляли 
улучшенные приемные антенны, например, типа <Американка>, и заменяли ими 
стандартные, которыми оснащались рации. 

Здесь будет не лишне сделать одно пояснение: большинство коротковолновых 
радиостанций, эксплуатировавшихся в Великую Отечественную войну, имели диапазон 
частот 12 000-2500 килогерц, общая ширина его составляла 9500 килогерц; разделив 
ее на 25 килогерц, занятых каждой фиксированной волной, получим 380 таких волн. 
Вполне понятно, что для огромного числа радиостанций, действовавших в военные 
годы, такого количества рабочих волн было недостаточно. Поэтому на каждой 
фиксированной волне одновременно работало по нескольку десятков станций. 
Последнее приводило к образованию сильных взаимных помех. 

Нехватка частот вынудила связистов Вооруженных Сил каждую фиксированную волну 
делить на половинки: вместо 25 она стала занимать 12,5 килогерца. Делали это, не 
считаясь с тем, что фактически все коротковолновые радиостанции того времени, за 
исключением <РАТ>, при работе без кварца из-за <гуляния> волны уже занимали в 
эфире полосу частот 25 килогерц и больше. Измерения, проведенные нашим пунктом 
радиоконтроля, показали, что, работая, например, на частоте 5 мегагерц (60 
метров) без кварца, радиостанция <РАТ> занимала в эфире 13,2, <РБ> - 30 килогерц. 
Рация <РСБ-бис> занимала 48 килогерц, то есть почти две вместо одной 
фиксированной волны. 

Поэтому вряд ли правы авторы некоторых радиотехнических трудов, утверждающие, 
что разделение фиксированных волн на половинки не только вдвое увеличило 
количество фиксированных волн, но и помогло более эффективно использовать 
радиостанции. В действительности же это отнюдь не уменьшило взаимные помехи, а 
значительно увеличило их, так как большинство радиостанций в то время работало 
без кварца. Так, во всяком случае, показывает опыт партизан - наши рации 
являлись менее совершенными, чем применявшиеся в Вооруженных Силах. 

Теснота эфира, плотность насыщения радиотехническими средствами коротковолнового 
диапазона остро ставили проблему выбора рабочих частот вообще, а перед нашими <владельцами> 
маломощной аппаратуры в особенности. [80] 

Практика неопровержимо убеждала, что правильно выбранные частоты даже при работе 
на радиостанциях малой мощности дают лучший эффект, чем использование мощных 
станций при неверно выбранных частотах. 

Сложность подбора рабочих волн во многом объяснялась тем, что у нас. в Советском 
Союзе, в период Великой Отечественной войны не было такого государственного 
органа, который бы занимался планированием и распределением радиочастот, 
обеспечивал бы наиболее целесообразное их использование в интересах войск и 
народного хозяйства. Поэтому все <потребители> радиочастот, в том числе и 
связисты партизанского движения, выбирали их самостоятельно, по собственному 
усмотрению. Никто не считался с тем, свободны они или заняты. Международный союз 
электросвязи, занимавшийся регулированием распределения радиочастот между 
государствами, в который входил и Советский Союз, во время войны не мог 
выполнять свои функции. 

При организации радиосвязей с отрядами и соединениями республиканские и 
областные штабы для выбора частот старались использовать все имевшиеся в то 
время радиопрогнозы, тщательно сравнивали их с данными о прохождении волн на 
линиях Народного комиссариата связи и других организаций и ведомств. Затем, 
прослушивая эфир, все это проверяли сами, убеждались, не совпадают ли выбранные 
волны с частотами мощных вещательных или связных радиостанций. 

Так скрупулезно и тщательно подбирались рабочие частоты для каждой партизанской 
радиостанции. К тому же для нее определялись и две-три запасные волны - в целях 
маневрирования при возникновении в эфире очень сильных помех. 

Работа была очень напряженной. Нам требовалось все больше радиолиний. Если на 1 
декабря 1942 года их имелось 145, то на 1 января 1943 года только в 
неприятельском тылу работало 147 радиостанций, спустя еще семь месяцев - уже 439, 
а к концу 1943 года радиосвязь со своими штабами поддерживали все соединения и 
отдельные отряды. 

Не меньшего труда требовала разработка программ. Радиосвязь в партизанском 
движении была организована только по направлениям и работала по сеансам. Каждый 
корреспондент выходил в эфир в определенное время, в [81] течение суток имел по 
одному, а то и по нескольку сеансов. При необходимости передать срочные или 
особо важные сообщения, когда промедление чревато какой-либо опасностью, всем 
радистам давалось право начинать сеанс в любой час по так называемому слежечному 
графику или на аварийных волнах. 

В каждой программе, проверенной специалистами и утвержденной лично начальником 
отдела связи соответствующего штаба, указывались: номер корреспондента, фамилии 
радистов или их псевдонимы, тип радиостанции, позывные, основные и запасные 
волны корреспондента и узла, время основных сеансов, порядок перехода на 
запасные волны и осуществления внеочередных вызовов. 

Радист, вполне понятно, знал свою программу, что называется, назубок, как 
таблицу умножения. Тем более что далеко не всякий мог иметь при себе сам 
документ. Это зависело от условий, в которых действовал отряд. Многим нашим 
товарищам приходилось предусмотрительно уничтожать свои программы накануне 
отправки во вражеский тыл. Вторые же экземпляры хранились в отделах связи, как 
важные документы. 

Радиоузлы штабов партизанского движения связывались с соединениями и отрядами 
преимущественно в дневное время. Ночью, вследствие особых условий прохождения 
волн, появляется значительно больше помех, и работать на маломощных станциях 
становится исключительно трудно. К тому же радистам, находящимся в отрядах, надо 
было и отдыхать. 

В летние месяцы сеансы проводились приблизительно с трех-четырех до двадцати 
одного-двадцати двух часов. Зимой - с восьми до восемнадцати. Причем к 
семнадцати часам корреспондентов приходилось переводить уже на более длинные 
волны. Обычно же они работали в диапазоне от 40 до 100 метров. 

Количество одновременных связей зависело как от технического оснащения узлов, 
так и от штатной численности радистов-операторов. Радиоузлы Центрального, 
Украинского и Белорусского штабов были способны одновременно работать с семью - 
десятью корреспондентами. Связь с отрядами осуществлялась симплексом, то есть 
радиоузлы и корреспонденты работали поочередно - один передает, другой принимает, 
потом роли их меняются. Между радиоузлами - полудуплексом или дуплексом: обе [82] 
станции одновременно работали и на прием, и на передачу; запросы и повторения 
производились немедленно. При нарушении двусторонней связи, например, при выходе 
из строя передатчика у корреспондента, чтобы не задерживать срочные радиограммы, 
их иногда передавали и без согласия на прием. В таких, правда редких, случаях 
квитанция на принятые радиограммы давалась позднее - после устранения неполадок 
в радиостанции. 

С 1943 года число раций у партизан резко возросло. Соответственно усиливалось и 
техническое оснащение республиканских и областных радиоузлов. Установившийся на 
них порядок работы и управления уже не удовлетворял возраставшие потребности. 

В первое время работа на подвижных узлах строилась по принципу отдельных 
радиостанций. Чтобы они не создавали взаимных помех, их располагали в разных 
местах, на необходимом удалении. За каждой закреплялось определенное число 
корреспондентов. Начальник станции и подчиненный ему личный состав полностью 
отвечали за бесперебойность связи и за прохождение радиограмм. 

Прошло немногим более полугода, и все эти, казалось бы, так хорошо продуманные и 
вполне оправдывавшие себя порядки перестали нас устраивать. Радио было призвано 
обеспечить оперативность и мобильность боевых действий не только крупных 
соединений, но и многочисленных отрядов, часто дислоцировавшихся в районах, 
весьма удаленных друг от друга. Порой получалось так, что одно и то же задание 
передавалось на места двумя, а то и тремя станциями. Даже такое простое дело, 
как развозка идентичных текстов радиограмм, предназначенных для передачи в 
разные отряды с разных станций, требовало немалого времени. Кроме того, 
обособленность радиостанций серьезно затрудняла проведение профилактических 
осмотров аппаратуры и ее текущий ремонт, не давала возможности планомерно вести 
техническую учебу и политическую подготовку личного состава. 

Все это потребовало перестройки работы на радиоузлах, перехода на 
централизованное управление радиостанциями или на работа в системе радиобюро. 

Не буду вдаваться в подробности, как эта идея была осуществлена. Нашим 
специалистам это стоило многих напряженных дней и ночей, огромного труда без сна 
и отдыха. Ведь ни одна из многочисленных радиостанций [83] не могла прекратить 
работу не то что на сутки, а даже отсрочить ее хотя бы на час. 

Каждый радиоузел, вернее, его работники, решал задачу так, как диктовали условия 
и особенности радиообмена с корреспондентами. На всех подвижных узлах были 
образованы раздельные передающие и приемные пункты. Они находились один от 
другого на расстоянии от 500 метров до 2 километров, что вполне обеспечивало 
необходимое снижение помех, создаваемых своими передатчиками. 

Приемные пункты в основном работали только в телеграфном режиме. Каждое рабочее 
место радиста-оператора имело приемник и телеграфный ключ. 

Все приемники и передатчики через коммутатор были соединены проводными 
манипуляционными линиями (линиями ключевания) по числу действующих передатчиков. 
Плюс к тому имелось еще по одной-две резервных линии. Это давало возможность 
простой коммутацией подключать к любому приемнику любой передатчик. 

Каковы преимущества связи по системе радиобюро над работой обособленных станций? 
Сосредоточение телеграфных ключей с приемниками в одном помещении не только 
упрощало координацию единого процесса связи, но и значительно облегчало, 
ускоряло прохождение телеграмм между центром и его корреспондентами. 
Руководители радиоузла получили возможность более эффективно использовать 
имевшуюся в их распоряжении аппаратуру. Если что-то случилось с одним приемником, 
можно было немедленно переключиться на другой и принять сообщение. Таким образом 
обеспечивалась более высокая маневренность связи. 

Проведенные мероприятия значительно упростили профилактическое обслуживание 
техники, ее ремонт и электропитание. 

Перестройка системы деятельности радиоузлов была осуществлена без каких-либо 
значительных технических переделок на них. Антенные устройства в основном 
применялись стандартные. Правда, изготовлялись и другие их типы. Для 
радиопередатчиков <Джек> и <А-19> стали использовать наклонные лучи с 
противовесами, иногда к ним добавляли горизонтальные симметричные диполи. На <РСБ> 
применялись типовые вертикальные антенны или устройства типа <Американка>. На <РАФ> 
- типовые. [84] 

Причем резкой разницы в исполъзоваттии того и другого вида антенн замечено не 
было. 

Радиопередатчики <Джек> и <А-19> при хорошем прохождении волн обеспечивали 
вполне достаточную слышимость на маломощных станциях. 

Я сказал - при хорошем. Бывало ли плохое? Бывало. Проведенная реорганизация и 
тут помогла обеспечить бесперебойность связи. При плохом прохождении воли или 
сильных помехах радиоузлы использовали мощные станции <РАТ> или <РАФ>. Они имели 
более широкий диапазон частот, что составляло их неоспоримое достоинство. К 
сожалению, таких радиостанций у нас было немного. 

На приемных пунктах использовались <Чайки>. Чувствительные и селективные, они 
давали возможность вести прием при довольно сильных помехах и очень слабой 
слышимости. <45-ПК-1> не всегда улавливал затертую многоголосьем эфира волну <Севера> 
или <РПО>. В таких случаях включали <Чайку>, и она неизменно находила торопливую 
морзянку партизанского радиста. 

<Чаек>, а также приемников, построенных по ее схеме (<КВ>), наши радиоузлы имели 
в ограниченном количестве - один-два. Хорошо подготовленные специалисты 
умудрялись работать на одной <Чайке> с двумя корреспондентами одновременно. По 
техническим параметрам, определенным заводами-изготовителями, этот приемник на 
анодах ламп должен был иметь напряжение в 240 вольт. Многие радисты поломали и 
эту, казалось бы, незыблемую, норму. Они сумели уменьшить расход анодного 
питания <Чайки> до 80 вольт. В три раза! При этом напряжение смещения 
уменьшалось с 40 до 10 вольт. Слышимость практически не ухудшалась. Расход же 
мощности электропитания снижался в 10-12 раз! 

Работа по системе радиобюро позволила сосредоточить в одних руках всю 
поступающую на приемный пункт информацию. Дежурные из числа старших радистов 
отвечали за правильность распределения корреспондентов по радистам-операторам, 
лично обеспечивали точность сеансов связи с ними, непрерывность слежения за их 
внепрограммными, <аварийными> вызовами. Они же составляли суточные сводки, в 
которых обязательно фиксировалось количество корреспондентов, вышедших и не 
вышедших в течение суток на связь, число проведенных сеансов, срывов [85] с 
указанием их причин. Указывались также особенности телеграфной работы радистов - 
не изменился ли чей-то <почерк>. Последнее имело огромное значение в борьбе с 
вражеской разведкой, обеспечивало нам уверенность в истинности получаемых 
сведений. 

Сводки служили основой для составления в отделах графиков радиосвязи, которые 
ежедневно докладывались руководителям штабов партизанского движения. Такая, 
может быть, несколько канцелярская отчетность позволяла, кроме всего прочего, 
судить о положении в том или ином отряде. Ведь если корреспондент не вышел в 
эфир, значит, у него случилось что-то непредвиденное, произошло какое-то 
осложнение обстановки в данном районе. Если он молчал и на другой день, отдел 
связи через его соседей выяснял причину. График полностью исключал забывчивость. 

Работа радиоузла Центрального штаба в принципе мало чем отличалась от 
деятельности республиканских и областных узлов. Разница состояла в масштабах, в 
несравненно большем объеме связей, а также в том, что наш являлся стационарным. 
Его приемный и передающий центры находились более чем в ста километрах друг от 
друга и были соединены кабелем. Это обстоятельство в первое время создавало 
трудности в манипуляции или ключевании. В кабеле на таком расстоянии происходили 
большие потери энергии, повышение же импульсного уровня выводило из строя сами 
кабельные линии. Поэтому инженерно-технический состав после ряда экспериментов 
остановился на тональной манипуляции, которая работала безотказно. 

Наш приемный центр был оснащен радиоприемниками <Чайка>, антеннами <Ромб>. <Сдвоенный 
ромб>, <Бродсайд>, <Диполи> и им подобными, имевшими направленность почти на 
всех корреспондентов. Это-то главным образом и обеспечило бесперебойность 
дальних и сложных связей. Маломощный <Север> при хорошем прохождении волн у нас 
был слышен с громкостью семь-восемь баллов даже на удалении в семьсот-восемьсот 
километров от Москвы. 

На передающем центре эксплуатировались стационарные передатчики <РАТ>, <РАФ> и <А-19>. 
Первые два вначале питались генераторами постоянного тока, работавшими от 
двигателей внутреннего сгорания. Потом их [86] удалось перевести на переменный 
ток от сети, что позволило повысить как оперативность, так и качество радиосвязи. 

Создали мы и филиал передающего радиоцентра. Его разместили в Подольске, 
оснастив передатчиками типа <Джек>. Подольск выбрали потому, что между ним и 
Москвой оказались свободные линии ключевания. Филиал, расположенный всего в 15 
километрах от приемного центра, обеспечил возможность осуществлять импульсную 
манипуляцию. Это позволило значительно увеличить количество корреспондентов 
центрального радиоузла. Даже на 1 июля 1944 года, когда большая часть временно 
оккупированной противником советской территории была освобождена нашими войсками, 
московский радиоузел, перешедший в подчинение Белорусского штаба, работал с 60 
корреспондентами. Количество радиосеансов доходило до 140 в сутки. 

Для обеспечения надежной связи в условиях исключительной перегрузки эфира 
требовалось не только верно подобрать волны, умело составить программы, 
оснастить узлы соответствующим техническим оборудованием и четко расписать 
порядок их каждодневной деятельности. Помимо этих, очень сложных и объемных 
задач стояло и много других, не менее важных и ответственных. 

Одна из них - контроль за работой радистов, наведение жесткой дисциплины в эфире. 
При Центральном, Украинском и Белорусском штабах для этого создали штатные 
пункты, в остальных, имевших меньше корреспондентов, выделялись специальные 
приемники. Радиоконтролем занимались высококвалифицированные специалисты - 
первого и второго классов. В целях обеспечения полной объективности их подчинили 
непосредственно начальникам отделов. Они следили за качеством работы радиоузлов 
и радистов-партизан, своевременностью их выхода на связь, помогали приемным 
пунктам обнаруживать корреспондентов, особенно новичков. Систематически 
прослушивая передачи, контрольные пункты помогли серьезно повысить дисциплину 
корреспондентов в эфире. 

Несмотря на строжайший запрет незашифрованных передач, они все же имели место. 
Сохранилась, к примеру, такая радиограмма: <Передайте ТС Крестьянинова погибла 
документы у врага>. Она адресовалась начальнику Украинского штаба партизанского 
движения Тимофею [87] Строкачу (ТС). Ее передал, не шифруя, радист Гаспарян. Он 
вместе с Крестьяниновой был заброшен в отряд тов. Тканко. Крестьянинова погибла 
при приземлении. Находившиеся у нее шифры попали в руки врага. Добравшись до 
отряда, Гаспарян, не имея шифрдокументов, рискнул на открытую передачу. 

Так же поступили в бригаде Куликовского. В мае 1944 года, передав в Белорусский 
штаб несколько незашифрованных текстов, сообщили, что усложнившаяся обстановка 
заставила уничтожить шифры, и просили выслать новые. Штаб немедленно ответил: <Р/с 
? 305. Категорически запрещаю передачу открытым текстом, просимое вышлем р/с 300>. 
Номера радиостанций при этом сообщались вымышленные. 

Работая в трудных условиях вражеского тыла, партизанские радисты вместе с 
командованием бдительно охраняли систему партизанской радиосвязи от 
проникновения в нее немецкой разведки. Противник ведь предпринимал самые 
разнообразные и изощренные попытки, чтобы перехватить и раскодировать материалы, 
передаваемые нашими станциями. 

Радиоразведка, как специальная служба войск, появилась еще в период первой 
мировой войны. С тех пор она настойчиво совершенствовалась в армиях всех стран и 
во второй мировой войне играла серьезную роль. Почти неуязвимая, действующая 
скрытно и непрерывно, простая по организации, она позволяет быстро получать 
разведданные. Путем обработки материалов, добываемых в результате слежки и 
пеленгации, можно выявить состав и группировку войск противника, места их 
сосредоточения, передислокацию, своевременно раскрыть намерения неприятеля, 
забивать его радиопередачи. 

Все это, безусловно, возможно лишь при условии, если противная сторона не 
принимает мер предосторожности, допускает нарушения правил радиообмена и 
скрытого управления войсками. 

Макс Ронге, начальник разведбюро генерального штаба Австрии, в своих мемуарах не 
без основания утверждал, что служба радиоподслушивания оказывала хорошие услуги 
австрийскому командованию. С ее помощью определялись намерения русских, удалось 
настолько хорошо поставить учет неприятельских сил, что уже к концу октября 1914 
года австрийцами была установлена точная [88] дислокация русских частей, до 
дивизии включительно{17}. 

Насколько тонко может действовать разведка связи, видно из доклада капитана 
Плегера, сделанного на совещании немецких специалистов. Германскому командованию, 
говорил он, почти всегда удавалось узнавать заблаговременно о задуманных 
противником внезапных атаках. Подслушивая разговоры французов, немцы внимательно 
учитывали привычки и характерные упущения французских связистов. Путем 
тщательного сопоставления данных, особенностей диалекта, оборотов речи и т. п. 
они сумели выработать для каждой французской дивизии особый список примет, 
который сообщался всему фронту. Они знали всегда, когда та или иная французская 
часть снималась с одного и появлялась на другом участке фронта{18}. 

Спустя всего несколько лет разведчики эфира научились получать куда более 
обширные сведения. К моменту вероломного нападения на Советский Союз 
гитлеровская радиоразведка накопила огромный опыт. Она располагала 
высококвалифицированными кадрами, совершенными по тому времени техническими 
средствами. Ее органы имели стационарные и подвижные пункты. Первые занимались 
перехватом наших внутригосударственных и межгосударственных радиосвязей; вторые 
- войсковых и партизанских. Они действовали по определенным секторам. 

Немцы с исключительной педантичностью вели наблюдение за работой наших раций и 
перехват наших передач. Нередко они извлекали из этих данных немалую пользу, в 
чем неизменно были виноваты мы сами. В начале войны, прямо скажем, некоторые 
командиры не скупились на открытые разговоры, использовали для важных передач 
переговорные таблицы радистов и другие двузначные коды. В войсках, особенно на 
переднем крае, прибегали и к совсем прозрачному засекречиванию: командира 
называли <хозяином>, часть - <хозяйством>, танки - <коробочками>, минометы - <самоварами> 
и т. д. Все это было ничем иным, как самообманом. 

Разгадывать подобные <коды> не представляло никакого труда. В июне 1942 года 
немцы сумели разобрать [89] приказ, переданный по радио командиру батареи 
гвардейских минометов, - открыть огонь по деревне, как только в нее войдут 
фашисты. Враг, конечно, обошел деревню. В ноябре они узнали, что в Астрахань для 
одной нашей армии прибыло шесть пароходов с горючим. В декабре легко прочитали 
радиограмму, зашифрованную двузначным кодом, в которой перечислялись все дивизии 
и бригады, входившие в состав Н-ской армии. 

Все это мы узнали от перешедшего на сторону партизан немецкого дешифровщика. Он 
на многое открыл нам глаза. 

Работу неприятеля подчас облегчала и слабая обученность радистов. Однажды было 
установлено, что две армейские радиоточки часто передают друг другу сигналы 
настройки, предупреждают, на какой волне и какими позывными они будут работать. 
Понятно, что оба радиста имели низкую квалификацию и боялись <потерять> один 
другого. А вот того, что частый выход в эфир, излишние передачи позывных 
помогают врагу установить за ними слежку, они не учитывали. 

Станции слежения противника отмечали даже такие детали, как настроение лиц, 
ведущих переговоры: веселое, угнетенное или возбужденное. От них не ускользали и, 
казалось бы, самые пустяковые мелочи. Радистка Мариана Флоря все свои передачи 
заканчивала радиолюбительским кодом <88>, что означало <целую>. Враг обратил 
внимание на эти неизменные поцелуи, летящие в эфир из его тыла. Лишь стечение 
счастливых обстоятельств спасло радистку партизанской разведки от провала. 

Гитлеровцы упорно старались наладить подслушивание также телефонных и 
телеграфных переговоров. Они пытались подключаться к проводным линиям, 
использовать принцип индукции, то есть свойство переменного электрического тока 
возбуждать в соседнем, параллельно идущем проводе, такой же ток, но обратного 
направления. Подслушивание удавалось врагу как на линиях с нормальной звуковой 
частотой, так и на тех, что были оборудованы аппаратурой с высокой частотой (<ВЧ>). 

Главнейшим средством сохранения тайны и основным видом борьбы с неприятельской 
разведкой служит строжайшее соблюдение правил радиообмена, искоренение ничем не 
оправданных открытых разговоров, тщательное кодирование и шифрование передач. [90] 

Шифровальное дело насколько ответственно, настолько и сложно. Невзирая на усилия 
специалистов, достижения техники, и до настоящего времени никому не удалось 
создать такие шифры и коды, которые не поддавались бы раскрытию. Тем бережнее 
нужно к ним относиться, избегать шаблона и, что весьма важно, многословности, 
частой повторяемости. 

Во время Великой Отечественной войны в силу различных причин порой приходилось 
пользоваться так называемыми простыми шифрами и кодами. К ним относятся все двух-, 
трех - и даже некоторые четырехзначные. Самым распространенным является 
двузначный. С его помощью составлялись, в частности, переговорные таблицы 
радистов. В них менялись лишь горизонтальные и вертикальные ключи. Значение же 
таблиц оставалось постоянным на весь период операции, а иногда на полгода. 

При таких условиях ключи легко раскрывались по ряду слов, в которых одна буква 
повторяется несколько раз и кодируется одним и тем же знаком (например: 
подготовка, оборона, переходят, переименовывать, немедленно и т. п.). Чтобы 
затруднить противнику расшифровку, при передачах простыми кодами вполне 
целесообразно допускать в словах грамматические ошибки. 

Работу немецких разведчиков упрощали и случаи, когда наш радист не мог 
раскодировать полученное сообщение. Начинались бесконечные справки, запросы. И 
все открытым текстом. Передавший кодограмму, стремясь ускорить дело, сперва 
открыто называл начальные знаки ключа, а иногда выбалтывал и весь ключ. Хорошей 
отмычкой к кодам и шифрам служили также фамилии командного состава. В дни 
праздников их особенно часто передавали открыто. Гитлеровцы же вели картотеку на 
советских командиров и поэтому без особого труда узнавали порой об изменениях в 
дислокации наших частей. Противник извлекал пользу и из смешанных радиопередач, 
во время которых зашифрованный текст перемежался открытым. 

Совершенно иначе получалось, когда радиообмен велся с применением сигнальных 
таблиц. Периодически меняясь, они весьма надежно обеспечивали скрытность передач. 

Почти во всех партизанских отрядах и соединениях использовались устойчивые шифры. 
Они являлись строго индивидуальными, поэтому гитлеровцам так и не удалось их 
раскрыть. Это, кстати, подтверждают в своей книге [91] Ч. О. Диксон и О. 
Гейльбрунн{19}. Они пишут, что при передаче донесений партизаны, как правило, 
пользовались цифровым кодом. Перехватив часть донесений, немцы стали посылать 
фальшивые радиограммы. И хотя им порой удавалось вступать в контакт с русскими, 
последние были всегда очень осторожны и никогда не раскрывали никаких секретов в 
своих ответах. Возможно, немцы не поняли всего, что скрывал за собой шифр. 

Тот же перешедший к нам немецкий дешифровальщик, о котором упоминалось раньше, 
сказал на допросе: <Перехват партизанских радиограмм не сложен, но их содержание 
оставалось тайной>. 

В системе радиоразведки видное место отводилось пеленгации. В начале войны она 
породила у отдельных наших командиров пресловутую <радиобоязнь>. Остерегаясь, 
что рации раскроют противнику расположение части или соединения, они не решались 
пользоваться ими даже при выходе из строя проводной связи. На Брянском фронте я 
столкнулся с фактом, когда командир одной дивизии отправил все радиостанции 
полков в обоз. Свое решение он обосновал тем, что-де, мол, если противник их 
засечет, то сразу же нанесет бомбовый удар по полковым штабам... 

Радиопеленгация - серьезное средство разведки. Но в первый период Великой 
Отечественной войны некоторые товарищи явно преувеличивали ее возможности. 
Качество существовавших тогда пеленгаторов не обеспечивало большой точности в 
определении мест расположения станций. В диапазоне коротких волн они показывали 
не точку, где находится рация, а лишь район, из которого ведется передача. 

История Великой Отечественной войны, в том числе и партизанского движения, знает 
немало фактов, когда немецкие пеленгаторщики сплошь и рядом трудились напрасно, 
а нередко даже вводили в заблуждение собственное командование. 

Командир отряда Герой Советского Союза Д. Н. Медведев однажды получил от 
легендарного разведчика Николая Ивановича Кузнецова сообщение о том, что 
гестаповцы направили в район леса, где находился отряд, три автомашины с 
пеленгаторными установками. [92] 

Дмитрий Николаевич собрал на совет своих специалистов. 

- Связь с Москвой мы сейчас прерывать не можем ни в коем случае. Раскрыть врагу 
нашу точную дислокацию, сами понимаете, тоже никак нельзя, - сказал командир. - 
Как же быть? 

Радисты предложили оригинальный выход из создавшегося положения: вести передачи 
не из расположения отряда, а из мест, удаленных километров на пятнадцать от него, 
причем каждый раз из разных точек. 

Так и поступили. Немецкие пеленгаторщики <клюнули>. Вскоре каратели стали 
окружать участки, откуда партизаны вели передачи. Но ни тут, ни там их не 
находили. Только зря тратили уйму патронов. 

Попытка врага обнаружить отряд Медведева с помощью радиоразведки потерпела 
полный провал. Советские патриоты при этом чуть было не захватили один из 
вражеских пеленгаторов, разгромили его охрану. 

Обманул неприятельских радиопеленгаторщиков и дважды Герой Советского Союза С. А. 
Ковпак. При возвращении из карпатского рейда он, чтобы оторваться от 
преследования карателей, временно вообще запретил радиопередачи. Их возобновили, 
когда немцы потеряли след соединения. 

На всем протяжении войны противник с помощью пеленгации не сумел найти и 
разгромить ни одного партизанского отряда. 

Не преуспели гитлеровцы и на другом поприще радиовойны. Чтобы срывать или 
затруднять наши передачи, особенно на участках активных боевых действий, они 
начали создавать в эфире разные помехи. В партизанских районах они прибегали к 
такой форме борьбы обычно во время проведения карательных экспедиций. Но все 
попытки врага заглушить партизанские рации оканчивались провалом. 

Надо иметь в виду, что, создавая радиопомехи, фашисты нарушали работу и своих 
станций, использующих те же самые диапазоны волн. Тем более что последние 
находились всегда ближе, чем мы, к источникам помех. Кроме того, они сужали 
собственные возможности для ведения радиоперехватов. Забивая работу какой-то 
нашей станции, гитлеровцы мешали и себе подслушивать ее передачи. 

Более значительную роль противник отводил радиодезинформации. Видимо, здесь 
немцы учли горькие уроки первой мировой войны. Тогда они довольно часто 
попадались [93] на удочку неприятеля. Приведу факт из книги Я. Файвуша{20}. В 
августе 1918 года одно подразделение канадского корпуса английской армии, 
стоявшего у Амьена, было переведено к Ипру. Его расположили на участке, 
поблизости от которого находилась немецкая станция подслушивания. Канадцам было 
приказано разговаривать о якобы предполагаемом наступлении их корпуса на этом 
направлении. Одному солдату поручили передать приятелю по телефону такую фразу: 
<Черт побери! Как будто мы, канадцы, недостаточно поработали на юге. Теперь 
пригнали нас еще сюда для наступления на Ипр. Пора бы господам англичанам самим 
приняться за дело>. 

Германское командование приняло эти слова за чистую монету. И когда два дня 
спустя канадский корпус перешел в наступление на амьенском участке фронта, оно 
уже ничего не могло предпринять: основные немецкие войска были сосредоточены под 
Ипром. 

Одним из излюбленных приемов дезинформации у гитлеровцев служили <радиоигры>. Их 
радисты всячески пытались вступить в контакт с нашими, чтобы в комплексе решить 
сразу несколько задач: ввести в заблуждение ложными сообщениями, сорвать 
ненужным радиообменом прохождение важных телеграмм, выведать по возможности 
ценные сведения, облегчить работу своих пеленгаторщиков. 

Подобные попытки фашистами предпринимались довольно часто. Но, несмотря на все 
их ухищрения, им не удавалось добывать всех данных, которые необходимы для 
вступления в связь с советскими станциями. Выдавал их и чужой <почерк>. Наши 
люди отлично знали особенности в работе на ключе каждого из своих 
корреспондентов. Ведь <почерк> радиста так же индивидуален, как почерк 
переписчика. 

В целях дезинформации противник пытался использовать попавших к нему в плен 
наших радистов. Но советские патриоты не шли на такую подлость. Стойко перенося 
все пытки, они не выдавали фашистам секреты. Даже тогда, когда их силой 
принуждали вступить в связь со своими штабами, они использовали первую же 
возможность для того, чтобы сообщить о своем пленении. 

Именно так поступила радистка Хемеляйнен из группы Михеева. Неудача постигла ее 
сразу, как только она [94] приземлилась на парашюте в неприятельском тылу. Враги 
схватили ее вместе с рацией. Она не успела даже выхватить из кобуры пистолет... 

О том, как развивались события дальше, какие испытания перенесла девушка, теперь, 
много лет спустя, не установишь. Архивы зафиксировали лишь финал. 

Немцы заставили Хемеляйнен связаться с Ленинградским штабом партизанского 
движения. Передавая составленную ими радиограмму, она сумела сообщить на Большую 
землю, что работает под диктовку противника. <Радиоигра>, затеянная гитлеровцами, 
провалилась в самом начале. 

Рискуя жизнью, так же как и Хемеляйнен, сумели сорвать вражескую <радиоигру> А. 
С. Миронова, В. Н. Грибова, Е. А. Новикова. А. С. Миронова, предупредив своего 
корреспондента, что ведет передачу из румынской разведки, в течение пяти дней <работала> 
со штабом партизанского движения при 3-м Украинском фронте, но там ее... <не 
слышали>. 

В борьбе с разведкой противника советские радисты умело прибегали к такому 
действенному средству, как радиомаскировка. Они до минимума снижали излучаемые 
мощности станций, использовали направленные антенны, применяли частую смену 
радиоданных, максимально сокращали время передач и т. д. 

Существует много методов радиомаскировки. Но пользоваться ими надо умело. Чем 
они сложнее, тем труднее вести связь, тем квалифицированнее требуются радисты. 
Прежде всего нужно всегда руководствоваться интересами обеспечения собственной 
устойчивой связи. Ведь маскировку можно так усложнить, что останется только она, 
а самой связи не будет. 

Объективно оценить приемлемость и эффективность того или иного способа 
достижения скрытности передач способен лишь хорошо налаженный радиоконтроль. В 
партизанском движении он охватывал деятельность всех радиоузлов и радиостанций. 
Наряду с высокой дисциплинированностью самих радистов, с их хорошей 
профессиональной подготовкой он сыграл очень важную роль в том, что, несмотря на 
исключительную тесноту в эфире, партизанская радиосвязь действовала надежно и 
устойчиво. [95] 

Содержание<Военная Литература>Мемуары

От Белого до Черного 

Всего за несколько месяцев безотказные радионервы связали Большую землю с 
многочисленными партизанскими отрядами Украины и Белоруссии, Брянщины, 
Смоленщины и Крыма, Карелии, Прибалтики и Северного Кавказа, всех советских 
территорий, временно захваченных противником. Сеть централизованной радиосвязи 
раскинулась от знойного Черноморского побережья до студеного Белого моря. 

Система связи, так же как и само руководство вооруженной борьбой в тылу врага, 
строилась по административно-территориальному принципу. Всюду имелись свои 
особенности и трудности, успехи и недостатки, свои герои и подвиги. В целом же 
все это и составляло партизанскую радиосвязь. 

В Смоленской области уже в начале 1942 года имелось несколько районов, откуда 
партизаны изгнали гитлеровских захватчиков. 31 мая 1942 года решением 
Государственного Комитета Обороны СССР был создан Западный штаб партизанского 
движения (ЗШПД). Вначале его возглавлял Народный комиссар внутренних дел [96] 
БССР майор государственной безопасности С. С. Бельченко, затем первый секретарь 
Смоленского обкома партии Д. М. Попов. 

Уже в ноябре 1942 года радиоузел ЗШПД работал с 28 корреспондентами: с 12 на 
нашей территории и 16 - во вражеском тылу. Двусторонняя связь дала возможность, 
решая многие важные задачи, установить и авиационное сообщение с Большой землей. 
Полк имени Сергея Лазо кроме радио в ряде случаев широко использовал и уцелевшие 
проводные средства, в частности при подготовке нападения на фашистский гарнизон 
в Ельне. 

Выполняя указания обкома партии и ЗШПД, патриоты Смоленщины наносили очень 
эффективные удары по врагу весной и осенью 1943 года - во время наступления 
наших войск на этом направлении. С августа они активно включились в <рельсовую 
войну>, произвели около 34 тысяч подрывов рельсов на железных дорогах области. И 
всегда, при решении любых боевых задач, в условиях самой сложной обстановки, 
связь у них действовала устойчиво, без срывов. Это во многом обусловливалось тем, 
что начальник штаба Д. М. Попов и начальник оперативного отдела полковник А. А. 
Прохоров работали в тесном контакте со связистами, всегда держали их в курсе дел, 
четко ставили задачи, проявляли о них постоянную заботу. 

Хорошая работа отдела связи, которым руководил сначала подполковник Кузнецов, а 
затем инженер-подполковник И. И. Снигирь, и радиоузла ЗШПД 11 сентября 1943 года 
была отмечена в приказе начальника Центрального штаба. 

После освобождения области от немецко-фашистской оккупации некоторые соединения 
смоленских партизан по приказу ЦШПД передислоцировались в Белоруссию. И там они 
воевали с честью и славой. Их радисты по-прежнему достойно выполняли свой долг. 

<На всем протяжении работы штаба, - писал в одном из отчетов полковник А. А. 
Прохоров, - работники связи, несмотря на трудности, с поставленными задачами по 
обеспечению связью Западного штаба партизанского движения с бригадами, отрядами 
и группами, действовавшими в тылу противника, справились успешно>. 

И когда Сергей Осипович Притыцкий, заместитель начальника Польского штаба 
партизанского движения, [97] обратился ко мне в начале 1944 года с просьбой 
подобрать им кандидата на должность начальника отдела связи, я без колебаний 
назвал инженер-подполковника И. И. Снигиря, отлично подготовленного в 
оперативном и техническом отношении. Он проделал огромную и плодотворную работу 
по обеспечению связью партизан братской Польши. 

...Так же, как на Смоленщине, быстро развернулась народная борьба с оккупантами 
на территории Орловской области. 1 июля 1942 года при Военном совете Брянского 
фронта был создан штаб партизанского движения. Возглавил его первый секретарь 
Орловского обкома А. П. Матвеев. К этому периоду здесь имелось всего шесть 
радиостанций. С обкомом партии они были связаны через узел разведотдела 
Брянского фронта. Поэтому товарищ Матвеев принимал все меры к формированию 
собственных органов связи. Большую помощь оказал ему ЦШПД, снабдив радистами и 
рациями командиров соединений и отрядов, участвовавших в августовском совещании 
в Москве. 

В августе Брянский штаб вступил в прямую связь с ЦШПД. К весне 1942 года на 
территории Брянщины образовался большой партизанский край. По инициативе 
партийных организаций отрядов здесь создали единое командование. После 
организации ЦШПД большинство отрядов объединили в бригады. Приказом Маршала 
Советского Союза К. Е. Ворошилова командиром объединенных партизанских бригад 
был утвержден подполковник Д. Е. Емлютин, батальонный комиссар А. Л. Бондаренко 
стал заместителем командира по политической части, майор В. К. Гоголюк - 
начальником штаба. 

В середине сентября мы забросили самолетом в Брянские леса хорошо подготовленную, 
оснащенную всеми необходимыми техническими средствами группу в составе товарищей 
Пули, Тряпкина, Есина, Елисеева, Матина, Адамсона, Афанасьевой, Зайцевой, 
Водиной и Земчихиной. Ее возглавил Виктор Александрович Ломанович. 

Прибытие наших людей к партизанам - в район деревни Борки - совпало с началом 
карательной экспедиции, предпринятой гитлеровцами. Штабу приходилось часто 
менять места дислокации. Поэтому центральную радиостанцию смонтировали на 
автомашине. Она надежно [98] связывала его с Москвой, Ельцом{21}, с аэродромами, 
на которых базировались самолеты, летавшие в этот край. 

Немцам удалось отрезать от основных сил две бригады - <За Родину> и имени И. В. 
Сталина, действовавшие на юге. Установить с ними контакт требовалось немедленно. 
Виктор Александрович вместе с Адамсоном перешел <внутреннюю линию фронта>, 
разыскал <южан>. Адамсон, оставшийся у них с рацией, связал обе бригады со 
штабом объединения. Сам же Ломанович еще раз пробрался через фашистские кордоны 
и благополучно вернулся на кочующую центральную радиостанцию. 

Наступление карателей вскоре захлебнулось. Обстановка в крае стабилизировалась. 
Штаб перешел на <оседлый> образ жизни, расположившись в лесу около деревни 
Смелиж, Суземского района. 

Ломанович оборудовал стационарный радиоузел. Во избежание взаимных помех он 
расположил станции в километре друг от друга, между ними проложил телефонный 
кабель. 

Наибольшее развитие радиосеть объединения получила в феврале - марте 1943 года - 
в период весеннего наступления Красной Армии. Узел имел четыре радиостанции. Две 
из них работали с Большой землей, две - с бригадами. Постоянная связь 
поддерживалась с 19 корреспондентами, 12 из которых находились в Брянских лесах. 
Они выходили в эфир не менее двух раз в сутки. При этом расписание сеансов было 
составлено так, что сам увел через рации бригад мог в любое время вызвать любую 
свою радиоточку. 

В апреле обстановка начала обостряться. Штаб организовал запасной командный 
пункт. Радисты создали здесь резервный радиоузел. Оборудование для него, за 
исключением передатчика <Джек>, нашли на месте: брошенные при отступлении нашими 
войсками и трофейные радиосредства. Радиоузел имел запас горючего и смазочных 
материалов, списки и радиоданные всех корреспондентов. С основным он был связан 
радиотелефоном через <РБ>. 

Связисты края самостоятельно решали многие сложные технические вопросы, внедрили 
ряд весьма оригинальных новшеств. Станция <РБ> предназначена для ближних связей. 
Специалисты узла приспособили ее к [99] работе на дальних расстояниях. Для этого 
внесли в схему некоторые изменения, а в качестве антенны применили однофидерную 
<американку>. <РБ> стала держать связь с Москвой и Ельцом. 

На узле сумели довольно эффективно решить проблему электропитания. Бойцы нашли 
брошенный еще в 1941 году неисправный двигатель Л-3 и аккумуляторы, 
отремонтировали их и приладили к Л-3 генератор <Кинап>. Он стал питать 
радиопередатчики и одновременно использовался для зарядки аккумуляторов узла. 
Этим экономилось время, а главное - крайне дефицитное горючее и смазочные 
материалы. Движок применяли также для зарядки аккумуляторов автомобилей, танков 
и даже... самолетов. 

Партизаны повсеместно испытывали <бензиновый голод>. Доставка горючего во 
вражеский тыл была нелегкой и небезопасной. Между тем на <заводах> в Брянских 
лесах в больших количествах производился скипидар. Он оказался вполне пригодным 
для двигателей внутреннего сгорания. Бензин же стал расходоваться только при их 
запуске. 

На узле объединения изготовили и радиостанцию, эквивалентную по мощности <Приме>, 
но с более широким и плавным диапазоном - 5882-3333 килогерц. С ее помощью после 
карательной экспедиции, предпринятой фашистами в мае 1943 года, была быстро 
восстановлена внутренняя связь. Радисты сконструировали двусторонний телефонный 
усилитель, который позволял абонентам вести переговоры на значительном удалении 
друг от друга. Большую работу провели по подбору наивыгоднейших радиоволн для 
различных расстояний и времен года. Даже в условиях лесистой и пересеченной 
местности устойчивая связь в ультракоротковолновом диапазоне поддерживалась 
теперь на десять километров. Осуществлялась она с помощью рации <4-РА>, которая 
особенно хорошо зарекомендовала себя у партизанских артиллеристов. 

Изобретательность специалистов радиоузла порой выходила за рамки их служебной 
деятельности. Они сами собрали звуковую киноустановку и демонстрировали бойцам 
фильмы, доставленные с Большой земли. Регулярно распространяли сводки 
Совинформбюро, устраивали коллективное слушание московских радиопередач. Узел, 
таким [100] образом, превратился в культурно-просветительный и политико-воспитательный 
центр. 

Командование Брянского фронта, убедившись в исключительной надежности 
двусторонней связи штаба объединенных бригад, даже выделило для постоянного 
обслуживания края особое звено самолетов. 

В штабе и бригадах с похвалой отзывались о работе радистов Пули, Жакова, 
Тряпкина, Авилкина и других. Исключительным уважением пользовался Ломанович. 
Прекрасный организатор, волевой командир, он поистине был виртуозом эфира. 

Вспоминается такой случай. Внезапным ударом карателям удалось выбить наших 
бойцов из основного лагеря. Шифровальное отделение оказалось отрезанным от 
радиоузла. Ломанович сумел сообщить об этом в Москву. Чтобы восстановить связь, 
мы вначале намеревались забросить в объединение пять радистов - кто-то из них 
обязательно встретит людей Ёмлютина. Но для этого требовалось знать хотя бы 
приблизительно, где сейчас находятся партизаны. Однако открытым текстом об этом 
не спросишь, да и ответа не получишь. 

Создалось весьма серьезное положение. Выход из него предложил мой старший 
помощник В. П. Ярославцев. Он, как и работники центрального радиоузла Завидонов 
и Филиппов, до войны трудился вместе с Ломановичом и Тряпкиным на Севере, в <Бампроекте>. 

- Попробуем прибегнуть к нашим старым гражданским позывным, - сказал Ярославцев. 

Я одобрил его предложение и распорядился о переводе связи на другую волну. В 
эфир полетели бывшие позывные главной станции <Бампроекта>. Ломанович понял наш 
замысел и ответил теми же позывными. Мы передали ему: <Начальнику экспедиции 
Клочко. Срочно сообщите, в каком положении находятся наши геодезические отряды, 
какими аэроснимками они пользуются. Нуждаются ли они в помощи средствами 
Кармановского>. 

Лица, фамилии которых указывались в радиограмме, в свое время работали в <Бампроекте>. 
Клочко был начальником экспедиции, Кармановский - начальником авиагруппы. Под 
Клочко подразумевался Емлютин, под Кармановским - помощь партизанам со стороны 
авиации, под аэроснимками - шифрдокументы. [101] 

Ломанович ответил: <Отряды работают по аэроснимкам ??...> В шифровальном отделе 
ЦШПД шифров под такими номерами не значилось. Послали еще запрос: <Каким трестом 
выполнялась аэрофотосъемка по этим номерам снимков>. Ломанович сообщил: <Украинским 
трестом>. Стало ясно - у него имеются документы, выданные Украинским штабом. 

Оказалось, что накануне наступления гитлеровцев в объединенный штаб пришел 
радист, заброшенный в неприятельский тыл украинцами. Однако Ломанович не рискнул 
воспользоваться его шифром, опасался, не подослан ли он карателями. По нашему 
запросу Украинский штаб подтвердил подлинность документов. Мы отдали Ломановичу 
распоряжение работать по ним, перейти на новую волну. 

Вся эта <радиооперация> заняла полтора - два часа. 

Мужественный партизан-радист Виктор Александрович Ломанович награжден именным 
оружием, орденом Отечественной войны, медалью <Партизану Отечественной войны> 1-й 
степени и многими другими медалями. Он и сейчас занимается своим любимым делом. 
Работает старшим инженером в одной из лабораторий Академии коммунального 
хозяйства. Опубликовал свыше ста научных работ, имеет четыре авторских 
свидетельства. В свободное от работы время конструирует любительскую 
радиоаппаратуру и с увлечением путешествует по эфиру на своей коротковолновой 
рации. За последние годы радист-ветеран удостоен Большой бронзовой медали имени 
А. С. Попова, знака <Почетный радист СССР>, серебряной медали Выставки 
достижений народного хозяйства. 

Партизанский край располагал довольно внушительной проводной телефонной сетью. 
Это, безусловно, являлось большим достижением. Но в жизни порой бывает, что и 
достижения при определенных обстоятельствах могут обернуться во вред общему делу. 
Именно так случилось и здесь. 

Наступившее затишье повлекло за собой уменьшение нагрузки на радио. Временная 
стабилизация боевой обстановки позволила использовать телефон почти так же, как 
в мирное время. Кабельные линии соединяли штаб объединения более чем с 50 
абонентами. Удобство и простота проводной связи привели к тому, что командование 
[102] стало смотреть на нее как на основное средство общения с подчиненными. 
Внутренней же радиосети отвели роль дублера. К ней прибегали лишь тогда, когда 
случались обрывы кабеля или какие-то неисправности в телефонной аппаратуре. 

Такое же положение создавалось и в бригадах. 

В мае 1943 года гитлеровцы бросили против брянских патриотов более 50 тысяч 
карателей. По мере наступления противника участки кабельных линий начали 
выходить из строя... 

На первом этапе боев, пока радиоузел находился на своем постоянном месте, он 
работал со всеми корреспондентами. В конце месяца возникла непосредственная 
угроза захвата его противником. Пришлось все тяжелое оборудование зарыть в землю 
и переключиться на маломощные рации. Для их питания кроме сухих батарей имелся 
лишь один ручной привод, заранее приспособленный к <Северу>. 

С этой немудреной аппаратурой личный состав узла вместе со штабом ушел в рейд. К 
тому времени проводная связь перестала существовать полностью. После 
форсирования нескольких рек, маршей под проливными дождями сухие батареи 
размокли и стали непригодными. Пришлось работать только на одном <Севере>, 
который имел ручной привод. 

Легкомысленное предпочтение, отданное проводной связи внутри партизанского края, 
могло бы иметь менее ощутимые последствия, если бы не ряд грубейших ошибок, 
допущенных отделом связи Брянского штаба. Главная из них заключалась в том, что 
в марте 1943 года, несмотря на предупреждение ЦШПД, отдел прекратил 
непосредственный радиообмен с бригадами. Он работал лишь с радиоузлом Ломановича, 
что не гарантировало бригадам надежность связи с Большой землей. В мае Брянский 
штаб не смог связаться ни с одной из бригад. Не все они могли работать и с 
радиоузлом объединения. Он также постоянно менял свое месторасположение и имел 
только маломощные радиостанции, а под конец - всего один <Север>. 

Непростительный промах руководители отдела допустили и в том, что с радиоузлом 
края работали по сеансам. <Добиться организации на Елецком радиоузле дежурного 
приема, - писал в отчете В. А. Ломанович, - [103] даже в момент крайнего 
напряжения так и не удалось. Поэтому в срочных случаях приходилось вызывать 
Москву и через нее передавать информацию, адресованную в основном Ельцу. 
Радиоузел ЦШПД всегда охотно помогал нам во всех затруднениях, в том числе и с 
передачей материалов в Елец>. 

Майская, она же и последняя, попытка противника уничтожить партизанский край на 
Брянщине провалилась так же, как и все предшествовавшие. В ряде документов 
командование объединенных бригад особо подчеркивало, что в успешных боевых 
действиях огромную роль сыграли радио, пламенный патриотизм и высокое мастерство 
бойцов эфира. 

Брянские события вновь подтвердили незаменимость радио в партизанском движении. 
Они явились для нас и серьезным уроком. Мы тщательно проанализировали состояние 
дел в отделе связи Брянского штаба. Оказалось, что его руководители, по сути, 
всю работу переложили на малоопытных и недостаточно подготовленных работников 
радиоузла. Поэтому здесь при составлении программ ряд волн был подобран 
неправильно, без учета их прохождения. На одно и то же время назначались сеансы 
двух, а то и трех корреспондентов на одинаковых волнах. В результате могли 
работать лишь те радисты, которые располагали мощными передатчиками и лучшими 
приемниками. Причины срывов связей не анализировались, поэтому и повторялись 
одни и те же ошибки. 

О плохой работе связистов Брянского штаба начальник ЦШПД П. К. Пономаренко издал 
специальный приказ. Начальник отдела подполковник Пинягин был снят, а на его 
место назначен майор Подрезов. Начальника радиоузла старшего лейтенанта Авдеева 
понизили в должности. 

Брянский партизанский край, как важный плацдарм в тылу врага, просуществовал до 
соединения народных мстителей с наступавшей Красной Армией. Надежно связанные по 
радио объединенные бригады нанесли гитлеровцам немалый урон. Они блестяще 
провели операцию по уничтожению <Голубого моста> через Десну на железнодорожной 
магистрали Гомель - Брянск. В <рельсовой войне> парализовали важные пути 
сообщений вражеских войск, оказали серьезную помощь нашей армии в разгроме 
орловской группировки гитлеровских полчищ. [104] 

Высокой надежностью и оперативностью отличалась связь калининских партизан. Их 
штаб был образован при Военном совете фронта в середине 1942 года. Первым 
начальником отдела связи здесь стал полковник Романов. Он погиб при выполнении 
задания в тылу врага. Его сменил майор Адров. 

К 1 декабря 1942 года Калининский радиоузел имел прямую связь с 16 бригадами и 
одной специальной группой, действовавшими на временно оккупированной противником 
территории. Радисты выполняли такие же задачи, как и их коллеги в других 
областях. В основном они обеспечивали связью ведение <рельсовой войны>, во время 
которой было перебито около 40 тысяч рельсов и подорвано 183 железнодорожных 
моста. Важное место занимала также передача разведданных. Только в период с 1 
ноября 1943 года по 15 июня 1944 года Центр получил от них информацию о 
перемещении и дислокации 30 вражеских дивизий, 25 бригад, 23 полков, 65 
батальонов, 148 полевых почт, 2 полевых госпиталей, сведения о расположении 11 
аэродромов, 95 складов, 32 предприятий. 

Двусторонняя радиосвязь дала возможность обкому партии и штабу партизанского 
движения организовать рейд народных мстителей по всем оккупированным районам. 
Для этого был создан специальный корпус под командованием капитана В. В. 
Разумова. Он начал боевые действия в сентябре 1942 года. Патриоты 
дезорганизовывали деятельность неприятельского тыла, вели большую политическую 
работу среди населения. Характерно, что за полтора месяца боев численность 
корпуса выросла на 2000 человек. После рейда его расформировали. 

Весной 1944 года во время карательных экспедиций противника у калининских 
товарищей создалась очень напряженная обстановка. В отрядах скопилось 
значительное количество раненых и больных, под защитой партизан оказалось много 
местных жителей с детьми, лишенных фашистами крова и средств к существованию. 

После неудачной попытки вывести часть населения за линию фронта обком партии 
обратился в ЦК ВКП (б) с просьбой выделить для эвакуации самолеты. Просьбу 
Москва удовлетворила немедленно. Двадцать пять самолетов с 22 июня по 13 июля 
совершили к партизанам 347 самолето-вылетов и вывезли на Большую землю [105] 105 
раненых и больных партизан, 1571 ребенка, 93 женщины. 

Эвакуация проводилась в очень неблагоприятных условиях. Противник находился в 
непосредственной близости. Немцы обстреливали и бомбили партизанские аэродромы и 
посадочные площадки, создавали ложную сигнализацию для обмана наших экипажей. 
Советским летчикам приходилось почти в каждом полете преодолевать сильный 
зенитный огонь. 

И все-таки поставленная партией задача была выполнена. Успешное решение ее 
обеспечила прежде всего устойчивая радиосвязь партизан с советским тылом, 
аэродромами дальней авиации и ГВФ. 

Подготовка к борьбе с врагом в Подмосковье развернулась в начале октября 1941 
года. Обком партии, во главе которого стоял тогда А. С. Щербаков, создал Центр 
по руководству партизанским движением. Возглавил его секретарь Московского 
областного комитета партии по кадрам Сергей Яковлевич Яковлев. Кроме того, А. С. 
Щербаков заблаговременно собрал секретарей райкомов западной части области и 
предложил им самым тщательным образом провести отбор лучших людей в партизанские 
отряды, организовать их военное обучение, немедленно приступить к закладке баз. 

Серьезное внимание обращалось на связь подпольных партийных организаций, отрядов 
и групп с Центром. Ее осуществлял штаб партизанского полка, которым командовал 
полковник С. П. Сазонов. Здесь был организован радиоузел. Большинству отрядов и 
групп придавались радисты с радиостанциями типа <Белка>. 

В докладе на пленуме МК ВКП(б) в декабре 1941 года А. С. Щербаков отметил: <Московский 
комитет имел и имеет все время надежную связь с партизанами, руководит 
партизанским движением>. 

На московской земле, временно попавшей в оккупацию, враг так же, как и в других 
захваченных им районах нашей страны, не знал покоя. Партизаны держали под 
ударами все основные дороги, уничтожали живую силу и технику противника, 
снабжали оказавшихся в окружении командиров и бойцов Красной Армии продуктами 
питания, указывали им наиболее безопасные пути перехода линии фронта. Через свой 
Центр они направляли [106] командованию советских войск ценную разведывательную 
информацию. 

За доблесть и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, 
большая группа партизан Московской области была награждена орденами и медалями 
Советского Союза, а четырем из них: связной Зое Анатольевне Космодемьянской, 
Михаилу Алексеевичу Гурьянову, Сергею Ивановичу Солнцеву и Илье Николаевичу 
Кузину присвоено звание Героя Советского Союза.

* * * 

В Ленинградской области организация связи имела свои специфические особенности. 
Ее северная часть являлась не глубоким вражеским тылом, а прифронтовой полосой. 
Здесь имелась густая сеть железных и шоссейных дорог, аэродромы. Значительное 
число населенных пунктов было занято вражескими гарнизонами и отрядами карателей. 
Поэтому в первое время за линией фронта действовали диверсионно-разведывательные 
группы и небольшие отряды по 15-50 человек. Особенности метеорологических 
условий и белые ночи (с середины мая до середины июня) очень усложняли доставку 
партизанам грузов, в том числе и электропитания для раций. 

На юге области не было такой концентрации вражеских войск, как под Ленинградом. 
Уже осенью 1941 года там большинство отдельно действовавших отрядов объединились 
в бригады. А в сентябре возник большой партизанский край, занимавший территорию 
более 11 тысяч квадратных километров. Он просуществовал около года. 

Руководство народной борьбой в Ленинградской области осуществлял обком партии 
через свою оперативную группу. В июне 1942 года при Военном совете 
Ленинградского фронта был создан штаб партизанского движения (ЛШПД) во главе с М. 
Н. Никитиным{22}. Начальником отдела связи назначили подполковника А. М. 
Шатунова, участника боев у озера Ханко. К середине августа штаб сформировал свой 
радиоузел. Кроме табельных он использовал и более совершенные радиосредства, 
ранее принадлежавшие Военной академии связи, эвакуированной в Томск. [107] 

В ноябре 1942 года были организованы оперативные группы ЛШПД на Волховском и 
Северо-Западном фронтах. Имея радиоузлы, они стали обслуживать отряды, 
действовавшие в их полосе. 

Особенно большую роль радиосвязь сыграла в период с 14 января по 1 марта 1944 
года при наступлении войск Ленинградского и Волховского фронтов. Она обеспечила 
четкое взаимодействие партизанских соединений как между собой, так и с частями 
Красной Армии. Только с 15 января по 21 февраля народные мстители подорвали 
здесь с помощью местного населения 58 563 железнодорожных рельса, уничтожили 300 
мостов, пустили под откос 123 вражеских эшелона. Совместно с войсками, а порой и 
самостоятельно они освобождали от оккупантов города и села. 

Маршал Советского Союза К. А. Мерецков в своей книге <На службе народу> {23} с 
удовлетворением отмечал, что Волховский фронт, которым он командовал, получал от 
партизан весьма ценные сведения о противнике, их роль особенно возрастала при 
проведении крупных операций. Вывод из строя железных дорог, организация крушений 
воинских эшелонов, налеты на аэродромы - все эти удары партизан были весьма 
чувствительны именно тогда, когда на фронте разворачивались важные события. 

Наступление, предпринятое советскими войсками в последней декаде января, совпало 
с серией партизанских ударов по вражеским тылам. Маршал отметил, что по 
гармоничности эта совместная операция имеет мало себе равных, что историки 
должны обратить на нее особое внимание. 

Думается, что военные историки в своих исследованиях не забудут и тружеников 
эфира. О высокой эффективности партизанской связи на ленинградской земле не раз 
заявляли даже гитлеровцы. 

Руководитель одной из карательных экспедиций противника генерал-майор фон 
Шпейман в отчете, перехваченном партизанами, докладывал своему начальству: если 
во время наступления не удалось захватить основные силы партизан, то это 
объясняется их превосходной системой [108] связи, благодаря которой об операции 
было известно уже вечером 30 ноября. 

Радио позволило ленинградцам четко наладить регулярные полеты самолетов в свои 
отряды и бригады. За период партизанской войны в Ленинградской области летчики 
авиации дальнего действия, Гражданского воздушного флота и Ленинградского фронта 
сделали более 7000 вылетов к патриотам, из них 2314 - с посадкой на заранее 
подготовленных аэродромах. 

Конечно, и у ленинградцев не все шло без сучка и задоринки. Отдельные командиры 
плохо охраняли рации и радистов в бою и на маршах, посылали мастеров эфира в 
разведку, ставили на посты и т. д. Все это вело к значительным потерям и 
специалистов, и материальной части, а в итоге - к утрате связи. В некоторых 
подразделениях для внутренних нужд использовались переговорные таблицы, изъятые 
из употребления в Красной Армии, что облегчало противнику расшифровку радиограмм. 
Аварийные волны или волны срочных вызовов кое-где были превращены в обычные 
рабочие. 

Все эти недостатки, отмеченные в специальном приказе начальника ЦШПД, были 
учтены ленинградцами. В целом же партизанская связь в Ленинградской области 
находилась на высоте. Вот некоторые из сохранившихся отзывов о ее работе. 

Уполномоченный ЛШПД на Волховском фронте майор Гузеев сообщал в своем отчете: <Оперативное 
руководство партизанскими бригадами, отрядами и группами, действовавшими в 
полосе Волховского фронта, осуществлялось главным образом по радио. Несмотря на 
значительное увеличение корреспондентов, радиоузел со своими задачами справился 
хорошо, весь материал передавал своевременно>. Командир 3-й бригады тов. Крылов 
докладывал: <Радиосвязь бригады и полков на протяжении всего периода 
партизанской борьбы работала безупречно, бесперебойно и заслуживает высокой 
оценки>. 

С большой теплотой отзывались о своих радистах руководители межрайонных 
партийных центров. Тов. Ингинен (Кингисеппский район) писал: <Тов. Юдин В. П. 
действовал в тылу противника с июля 1942 года. Работая в чрезвычайно тяжелых 
условиях прифронтовой полосы, показал образцы мужества и отваги. Обеспечивал 
бесперебойную связь и передачу разведданных>. Руководитель [109] Псковского 
центра тов. Михайлов сообщал, что Обудовский А. В. с 19.12.42 г. передал около 
250 радиограмм, дважды предупреждал Ленинград о движении на город крупных сил 
бомбардировщиков противника, рацию и оборудование содержал в образцовом 
состоянии. 

Ленинградцы никогда не забудут подвиг радиста Пушкарева из отряда тов. Родина. В 
жестоком бою с карателями он сражался до последней возможности и, когда 
израсходовал все патроны, подорвал гранатой себя, радиостанцию и окруживших его 
фашистов. 

Среди 5247 ленинградских партизан и подпольщиков, награжденных Родиной орденами 
и медалями, высоких наград удостоились и наши люди. Ордена Красной Звезды и 
медали <Партизану Отечественной войны> были вручены М. С. Козодою, В. М. 
Вовшевичу, Веселову, Подорскому и многим другим. Орденом Красного Знамени был 
награжден радист Михаил Романович Васьковский{24} из отряда студентов 
Ленинградского института физической культуры им. Лесгафта.

* * * 

Начальник штаба партизанского движения и член Военного совета Карельского фронта 
генерал-майор С. Я. Вершинин в своем отчете ЦШПД 12 января 1944 года подразделил 
развитие партизанской радиосвязи в Карелии на три этапа: первый - июль - декабрь 
1942 года, когда она <почти отсутствовала>; второй - с декабря 1942 года по май 
1943 года, когда <еще не совсем обеспечивала надежность управления отрядами>; 
третий - с мая 1943 года и до полного изгнания оккупантов из республики, когда 
связь <характеризуется надежной и безотказной работой>. 

Это не случайно. Создание партизанской радиосвязи в Карелии явилось 
исключительно сложным делом. Прежде всего сказался сам характер боевых действий 
патриотов. Базируясь в расположении наших войск, они совершали глубокие рейды в 
тыл врага. К тому же в Карелии надо было считаться и с особенностями 
распространения коротких волн в северных широтах, и с частыми ионосферно-магнитными 
возмущениями. 

Создавая радиоузел, связисты Карельского штаба провели [110] очень большую 
работу по изучению прохождения радиоволн, выбору наиболее выгодных мест 
размещения радиостанций, подбору для них антенных устройств. Одновременно 
испытывали рации типа <Север> и антенны для них. Данные, полученные на этих 
испытаниях, рекомендовалось использовать всем радистам отрядов, уходивших в 
рейды. 

Организаторами, а часто и исполнителями всей этой громадной работы являлись 
начальник отдела связи подполковник Николай Федорович Меркешин{25} и начальник 
радиоузла майор Иван Александрович Угаров. 

Угарова я знал с 1936 года. Он в числе других советских добровольцев в течение 
шести месяцев защищал свободу Испанской Республики от фашистского нашествия. К 
карельским партизанам Иван Александрович прибыл уже опытным офицером, имевшим 
академическое образование, радистом 1-го класса. 

На радиоузле имелись только две табельные радиостанции - <РАФ> и <РСБ>. 
Корреспондентов же было свыше 20. Поэтому пришлось применить маломощные рации с 
передатчиками типа <Джек> и <А-19>, с неклассными приемниками <45-ПК> и <УС-3С>. 

С. Я. Вершинин в специальном документе особо подчеркивал, что действенность 
партизанской борьбы в Карелии была обеспечена наряду с другими факторами и 
безупречной работой радистов. На штабном узле отлично трудились начальники 
станций Петров и Зорин, радисты Лазарев, Тихонов, Каншиев, Заволокин, Чубарев и 
Федотов. 

Не уступали им в мастерстве, самоотверженности и те, кто уходил в походы по 
неприятельским тылам. Лучшими из них по праву считались Н. П. Кислицын, И. Н. 
Борисов, В. Г. Перминов, Г. Д. Гришин. В. А. Ряповол, К. Горбунов, И. Р. Лопата. 
Радист отряда <Боевой клич> А. С. Пересветов участвовал в 8 боевых рейдах, 
прошел по тылам врага около 2000 километров и всегда держал уверенную связь. 
3000 километров преодолел в походах комсомолец Д. А. Лавриченко. 10 августа 1943 
года он под сильным огнем врага развернул рацию и связался со штабом. [111] 

Радист отряда <Красный партизан> П. С. Плеханов не прекращал работу даже под 
бомбежкой. На его счету - 5500 километров, пройденных с боями в 21 партизанском 
рейде. Л. И. Зурова, сражавшаяся в отряде <Полярник>, 5 раз побывала во 
вражеском тылу, ее рация всегда работала безотказно. 24 февраля 1943 года, после 
сильного боя, она в непосредственной близости от немцев сумела связаться с 
Большой землей и вызвала самолеты для вывозки раненых партизан. 

Чтобы полностью представить, сколь трудно приходилось радистам карельских 
отрядов, достаточно сказать, что в рейдах помимо радиостанции и питания к ней 
каждый нес на своих плечах оружие с боеприпасами и запас личного продовольствия 
на 15-20 суток. И это в условиях далеко не туристских походов. Всякий рейд 
сопровождался боями, люди не спали сутками, то и дело совершали стремительные 
многокилометровые марши и броски. 

...Как-то в ноябре 1942 года мне позвонил по телефону майор госбезопасности 
Тимофей Амвросимович Строкач, начальник Украинского штаба партизанского движения 
(УШПД). 

- Есть просьба, Иван Николаевич, - сказал он. 

- Какая? 

- Да уж лучше бы с глазу на глаз. Сможете подъехать к нам? 

Приезжаю. Строкач просит помочь наладить работу отдела связи, подобрать сюда 
нового начальника. Занимающий эту должность товарищ не обладает необходимым 
опытом, явно не справляется с делом. При этом Тимофей Амвросимович рассказал, 
что ЦК Компартии Украины принял ряд мер по обеспечению устойчивой связи с 
партизанами, для постоянного контроля за ее состоянием выделил своего 
ответственного работника П. А. Мацуя. По заявке ЦК промышленность уже 
разработала и стала изготовлять специальную радиостанцию <РПО>. 

Удалось и мне быстро помочь украинским товарищам. Направил к ним из резерва 
подполковника Е. М. Коссовского, которого давно знал по совместной работе. 
Усилили мы и личный состав связистов, подобрав хорошо подготовленных людей. 

Трудно пришлось Коссовскому и возглавляемому им коллективу на первых порах. 
Организация надежной [112] связи в условиях боевой деятельности украинских 
патриотов резко усложнялась тем, что они находились в постоянном движении, вели 
рейдовую войну. Только одно соединение С. А. Ковпака за 26 месяцев прошло с 
боями по неприятельским тылам 10 000 километров! 

Поддержание устойчивой связи с рейдирующими соединениями сложно уже само по себе. 
Но они нуждались и во внутренней связи между частями и подразделениями, а также 
с действующими по соседству самостоятельными отрядами. И украинцы, несмотря на 
большие трудности, создали ее. В таких крупных соединениях, как С. А. Ковпака, А. 
Ф. Федорова, А. Н. Сабурова, М. И. Наумова, С. Ф. Маликова, А. М. Грабчака, были 
организованы нештатные радиоузлы. Вместе с радиостанциями <РПО> и <Север> на них 
эксплуатировались передатчики <Джек> и приемники <УС-3С>. 

Одним из лучших являлся узел в соединении дважды Героя Советского Союза А. Ф. 
Федорова. Его работа получила высокую оценку командования Украинского штаба. Он 
имел 17 радионаправлений. Узлом руководил военинженер 3-го ранга Анатолий 
Васильевич Маслоков. Кадровый военный, он перед войной служил вместе со мной в 
одном из центральных управлений Народного комиссариата обороны. В сентябре 1941 
года его послали в командировку в штаб Юго-Западного фронта. Попал в окружение. 
Пробираясь к своим, неожиданно встретил партизан. 

Фронт откатывался все дальше на восток. Маслоков жаждал бить немцев не завтра, а 
сегодня, сейчас же. Командир отряда, а им, как он узнал позже, являлся секретарь 
Черниговского обкома партии А. Ф. Федоров, одобрил намерение военного инженера и 
зачислил его бойцом партизанского отряда имени И. В. Сталина. Отряд вырос в 
большое соединение, начальником связи которого и стал Маслоков. У партизан 
Анатолий Васильевич пробыл до конца, пока они не соединились с частями 
наступавшей Красной Армии{26}. 

А. С. Хабло, первый из украинских радистов-партизан установивший связь с Большой 
землей, стал начальником радиоузла в соединении Героя Советского Союза генерал-майора 
[113] А. Н. Сабурова. Создал он узлы и в ряде других соединений. 

Радиоузлы на Украине также возглавляли Б. Д. Козлов, И. Н. Кудаков, П. В. Бурый, 
И. В. Акаловский, Ф. Ф. Вожченко, К. С. Скрыпник и другие товарищи. 

Создание радиоузлов сыграло важную роль в организации полетов самолетов к 
партизанам с посадкой на заранее подготовленных площадках. Такие воздушные рейсы 
регулярно совершались в соединения А. С. Ковпака и А. Н. Сабурова, когда они 
рейдировали по глубоким тылам противника. Радио давало возможность УШПД 
постоянно знать, где находятся партизаны, какова обстановка в районе их боевых 
действий, когда они могут принять направляемый к ним самолет. 

За время Великой Отечественной войны только летчики Гражданского воздушного 
флота сделали к украинским партизанам около 2000 самолето-вылетов. По воздуху 
патриотам доставлялись оружие, боеприпасы, медикаменты, - словом, все 
необходимое. Обратными рейсами вывозили раненых и больных партизан, их семьи. 

С организацией авиасвязи значительно улучшилось руководство партизанским 
движением. ЦК КП(б)У и УШПД получили возможность оперативно посылать в 
оккупированные районы своих ответственных работников. К партизанам, в частности, 
летали секретарь ЦК Компартии Украины Демьян Сергеевич Коротченко, начальник 
Украинского штаба партизанского движения Тимофей Амвросимович Строкач. 

В начале 1944 года в связи с развертыванием большого наступления четырех 
Украинских фронтов ЦК КП(б)У утвердил план боевых действий соединений и отрядов 
республики. Он предусматривал как оказание помощи Красной Армии, так и спасение 
советских людей от угона в фашистскую Германию. Вместе с тем ЦК КП(б)У 
разработал порядок переброски основных партизанских кадров в глубокие тылы 
противника для усиления народной борьбы в западных областях. Все указания 
Центрального Комитета партии были в установленные сроки доведены по радио до 
непосредственных исполнителей. Обстановка исключала всякое промедление: фронт 
неудержимо откатывался на запад. 

Работа украинских связистов осложнялась и тем, что УШПД несколько раз менял свою 
дислокацию. Из Сталинграда [114] он переместился сначала в Саратов, а затем в 
Москву, оттуда в Харьков и наконец в Киев. Радиоузел перебазировался двумя 
эшелонами. Пока первый не вступил в связь со всеми корреспондентами, второй 
продолжал работать на старом месте. И без того большая нагрузка на каждого 
радиста, таким образом, удваивалась. Люди работали буквально без сна и отдыха. 

Передислокации радиоузла порождали и еще одну трудность. Всякий раз менялись 
расстояния до корреспондентов. Работа на прежних волнах могла повлечь за собой 
потерю связи. Приходилось поэтому заблаговременно подбирать новые рабочие 
частоты для каждой рации. 

- Коссовский очень хороший работник, - сказал мне как-то при встрече генерал Т. 
А. Строкач. - Спасибо, Иван Николаевич, выручил. 

В марте 1943 года ЦШПД передал в подчинение УШПД штабы партизанского движения 
Сталинградского, Воронежского и Юго-Западного фронтов. Все они имели свои отделы 
связи и радиоузлы. 

Впоследствии эти штабы были переименованы в представительства УШПД при военных 
советах фронтов, в полосе действия которых они руководили борьбой партизанских 
отрядов и групп. При них функционировали отделения связи. Лучшим по праву 
считалось отделение представительства УШПД при Военном совете 4-го Украинского 
фронта. Им руководил инженер-подполковник Г. Г. Бердзеншвили. 

Радисты Украинского штаба обеспечивали связью и народных мстителей Молдавии 
вплоть до 1944 года, когда по решению ЦК ВКП (б) был образован Молдавский штаб 
партизанского движения со своим отделом связи и радиоузлом. Среди радистов 
Молдавии особенно безупречно работали Прасковья Тихонова, Александр Ушаков, 
Александр Сальников, Александр Рогачевский. Конечно, там было немало и других 
замечательных товарищей. Но, к сожалению, рассказать о всех нет никакой 
возможности. 

Советская Украина ярко пылала в пламени народной войны. Партизаны громили 
вражеские гарнизоны, нарушали коммуникации, уничтожали аэродромы, пускали под 
откос неприятельские железнодорожные эшелоны. И в каждом отряде неустанно 
трудились юноши и девушки, чьим главным и грозным оружием являлись радиоволны. 
Правда, и им нередко приходилось брать в руки [115] карабины, автоматы и гранаты. 
В архивах сохранились сведения о том, что А. Б. Рогачевский, О. А. Лукомский, А. 
А. Агафонов, К. С. Скрыпник и другие патриоты имели на своем счету по нескольку 
истребленных фашистов. 

Константин Сергеевич Скрыпник только в одном бою уничтожил тринадцать 
гитлеровцев. Радистом-партизаном он стал, когда ему уже было за тридцать лет. 
Впервые за линию фронта его направили в марте 1942 года. Воевал в Черниговских 
лесах, у А. Ф. Федорова. 

В начале 1943 года К. С. Скрыпника назначили начальником радиоузла в соединении 
Н. Н. Попудренко. Здесь ему не раз доводилось участвовать в боях. Особенно круто 
пришлось, когда противник плотно блокировал соединение. При выходе из окружения 
он с подчиненными вынес на плечах все оборудование и имущество узла. При этом 
продолжал выходить в эфир точно по расписанию. 

В августе 1944 года, после месячного отдыха в Москве, Константина Сергеевича в 
составе группы И. Д. Диброва забросили к словацким партизанам. При приземлении 
на парашюте он сломал гогу. О возвращении назад и слышать не хотел. Так и воевал 
с ногой в лубке. Первоклассный радист, мужественный боец, К. С. Скрыпник 
награжден орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, орденом Красной Звезды, 
многими медалями. 

Еще в годы войны до нас дошла весть о славном подвиге Веры Бирюковой, выпускницы 
Московской спецшколы. Первый раз ее забросили в неприятельский тыл в январе 1943 
года. Провоевав в отряде примерно месяц, она получила тяжелое ранение. Ее 
вывезли в наш тыл. Поправившись, комсомолка решила вернуться к партизанам. После 
дополнительной подготовки желание Веры удовлетворили. Она стала радисткой 
партизанского отряда ? 2 имени Чапаева. 

Однажды отряд попал в окружение. Завязался тяжелый бой. Бирюкова, спрятав рацию, 
открыла огонь по наседавшим фашистам. Неожиданно для себя израсходовала 
последний патрон. Каратели сразу поняли это и кинулись к безоружной девушке. 

Вера вскочила им навстречу, выхватила из-за пояса гранату и бросила ее себе под 
ноги. Раздался взрыв. Комсомолка погибла. Погибли и немцы, окружившие ее плотным 
кольцом. [116] 

Навечно обессмертила свое имя и Тоня Чередниченко. Она находилась в соединении А. 
Н. Сабурова и при переходе в дальний отряд попала в руки гитлеровцев. Они об 
этом сообщили сами, сбросив с самолета листовки: <Голодные, истощенные, бегали 
партизаны сотни километров лесами и болотами от преследования немецких войск, и 
только в плену у немцев я почувствовала себя хорошо. Доверьтесь немцам, уходите 
из партизанских отрядов и расходитесь по домам>. Под текстом стояла подпись 
Антонины Чередниченко... 

Подлая вражеская фальсификация стала вскоре очевидна. Невдалеке от села Боровичи 
боевые друзья обнаружили зверски изуродованный труп Антонины. Радистка приняла 
мученическую смерть, но осталась верной своему долгу. 

При завершении боевых действий на территории УССР многие радисты-партизаны 
участвовали в борьбе польских, чехословацких, венгерских патриотов. Многие 
остались на родной Украине восстанавливать и развивать гражданскую радиосвязь.

* * * 

Гитлеровский министр оккупированных территорий Розенберг в одном из выступлений 
был вынужден признать: <В результате двадцатитрехлетнего господства большевиков 
население Белоруссии в такой степени заражено большевистским мировоззрением, что 
для местного самоуправления не имеется ни организационных, ни персональных 
условий, а <позитивных> элементов, на которые можно было опереться, в Белоруссии 
не обнаружено>{27}. 

В данном случае гитлеровский сатрап совершенно прав. Оккупированная фашистами 
Белоруссия волею партии, волею всего белорусского народа была превращена в 
партизанскую республику. 

Белорусский штаб партизанского движения (БШПД) образовался в сентябре 1942 года. 
Возглавлял его секретарь ЦК КП(б)Б П. З. Калинин. Отделом связи до 1944 года 
руководил подполковник И. П. Будылин, а после его ухода на преподавательскую 
работу в академию имени С. М. Буденного - инженер-майор К. М. Покровский. [117] 
Последний пробыл в этой должности до полного изгнания немецко-фашистских 
захватчиков с белорусской земли. 

Дислокация подпольных партийных центров и партизанских формирований требовала 
организации здесь радиосвязи на самые различные расстояния - от 10 до 1000 и 
более километров. Поэтому БШПД, размещавшийся до начала 1944 года под Москвой, в 
поселке Сходня, радиоузла при себе не имел. Узел находился в Торопецком районе, 
Калининской области, - при оперативной группе ЦК КП(б)Б, которая затем стала 
опергруппой БШПД, Ее возглавлял секретарь ЦК Компартии Белоруссии и заместитель 
начальника БШПД Григорий Борисович Эйдинов. Через нее поступал значительный 
поток развединформации из тыла противника. БШПД держал связь со своим узлом и 
рядом соединений через радиоузел Центрального штаба. 

По постановлению Государственного Комитета Обороны от 13 января 1944 года 
Центральный штаб расформировали. Все руководство борьбой в тылу врага перешло 
непосредственно к Центральным Комитетам республиканских компартий, обкомам 
партии, к соответствующим штабам партизанского движения. В отношении Украины это 
было сделано несколько раньше. 

Расформирование ЦШПД, по нашему мнению, явилось несколько преждевременным. В 
руках противника находились еще обширные советские территории - большая часть 
Белоруссии, вся Прибалтика, Крым, ряд районов Ленинградской и Калининской 
областей. Там имелись значительные партизанские силы. Они нуждались в 
координированных действиях с наступавшей Советской Армией, централизованном 
снабжении и т. д. 

Работников ЦШПД, с учетом их личных желаний, направили в республиканские и 
областные штабы, многие ушли в армию. Ряд офицеров отдела связи, в том числе и я, 
были откомандированы в БШПД. Меня назначили заместителем начальника штаба. 

Радиоузел ЦШПД к этому времени более чем на девяносто процентов был загружен 
связями с партизанами Белоруссии. Поэтому, вполне понятно, его и передали БШПД в 
полном составе. Таким образом, в начале 1944 года штаб партизанской республики 
стал иметь два узла - стационарный и подвижно-полевой. [118] 

В феврале ЦК КП(б)Б, правительство БССР и БШПД передислоцировались на территорию 
Белоруссии, ближе к районам боевых действий партизан. Сюда, под Гомель, в 
деревню Чонки, переместился и подвижно-полевой радиоузел. Стационарный же по-прежнему 
оставался в Москве. Между ними имелась двух-трехканальная круглосуточная связь, 
что значительно ускоряло прохождение радиограмм. А их было очень много. Суточный 
радиообмен только Московского узла достигал нескольких сотен радиограмм. 

Радиоузлы также имели представительство БШПД при Военном совете 1-го 
Прибалтийского фронта и оперативные группы БШПД на всех трех Белорусских фронтах. 
Первый из них, к примеру, имел 55 корреспондентов, обслуживая формирования 
Витебской, Вилейской и северной части Минской областей. 

Белорусы довольно широко применяли и так называемые <личные> радиостанции, 
которыми обеспечивались почти все руководящие работники ЦК КП(б)Б и БШПД, 
вылетавшие в тыл врага. Постоянно пользовался радиосвязью секретарь ЦК КП(б)Б, 
заместитель начальника БШПД Иван Петрович Ганенко, несколько раз бывавший в 
оккупированных областях республики. 

В тылу противника со специальными поручениями находились секретари ЦК ЛКСМБ - 
сначала Кирилл Трофимович Мазуров, а потом Михаил Васильевич Зимянин. Перед 
отправкой к партизанам Михаил Васильевич зашел ко мне и попросил подобрать ему 
физически крепкого и хорошо подготовленного радиста. Я выделил Ю. Н. Гречнева. 

К. Т. Мазуров и М. В. Зимянин побывали во многих областях Белоруссии, и всюду их 
сопровождал Юрий Гречнев со своей портативной радиостанцией. После выполнения 
задания М. В. Зимянин вернулся на Большую землю, а К. Т. Мазуров остался на 
оккупированной территории для организации партизанской борьбы и руководства 
подпольными комсомольскими органами. С ним остался и Гречнев. 

В августе 1943 года к нам поступило представление М. В. Зимянина о награждении 
Гречнева. В нем, в частности, говорилось: <В сложных боевых условиях, в 
неблагоприятной для рации обстановке тов. Гречнев работает образцово: быстро и 
точно, не имея ни одного срыва связи, [119] ни одной ошибки. Будучи очень 
добросовестным в работе на своей рации, тов. Гречнев оказывал в группе отрядов 
товарища Козлова техническую помощь другим радистам, а также группе радистов 
отряда тов. Сухорукова. 

ЦК ЛКСМБ просит вас представить тов. Гречнева к награде орденом Красной Звезды - 
за мужество и стойкость, проявленные в ходе боев в тылу противника, за отличное 
качество работы>. 

Юрий Николаевич был награжден орденом Красной Звезды, а впоследствии и медалью <Партизану 
Отечественной войны>. 

Личные радиостанции вполне оправдали себя. Начальник ЦШПД П. К. Пономаренко во 
всех служебных поездках на фронты тоже брал с собой рацию. На ней работала 
отлично окончившая спецшколу Евгения Сергеевна Волос. Евгения, находясь в Москве 
между поездками на фронт, руководила практическими занятиями курсантов в 
радиошколе. И все время просилась в партизанский отряд. Ее мечта осуществилась 
лишь после расформирования ЦШПД. В феврале 1944 года Евгения Сергеевна была 
направлена в тыл противника, в группу Лыжина. Она работала там до соединения с 
Красной Армией{28}. 

Связь белорусских партизан отличалась широкой разветвленностью и высокой 
надежностью. Здесь не были страшны частичные ее потери из-за поломки аппаратуры. 
На выручку всегда могли прийти соседи. 

Вспоминается один несколько курьезный случай. На мое имя поступила как-то 
записка от командира бригады <Пламя> Героя Советского Союза полковника Е. Ф. 
Филиппских. Комбриг писал: <ЦШПД прислал никудышного радиста, из-за плохой 
подготовки он сломал станцию>. Я знал, что в <Пламя> направлен Ф. С. Стук, 
хороший специалист. Видимо, у него что-то случилось с рацией. Я распорядился 
связаться с бригадой через одну из расположенных поблизости от нее станций. 

Комбриг, человек решительный и инициативный, опередил. Он привез к себе от 
соседей радиостанцию и радиста, связался с Москвой. Вместе с коллегой Стук 
быстро [120] привел в порядок свою рацию. У нее сбилась при приземлении на 
парашюте градуировка приемника. 

Когда все это выяснилось, связь была налажена, я пообещал комбригу прислать 
нового радиста. Он категорически отказался, заявив, что Стук его вполне 
устраивает, что это хороший, знающий парень. 

Ф. С. Стук пробыл в бригаде до конца боевых действий. По представлению 
полковника Филиппских правительство наградило его орденом Красной Звезды и 
медалью <Партизану Отечественной войны> 1-й степени. После войны он закончил 
Минский государственный университет и вот уже многие годы работает 
преподавателем средней школы в Белоруссии. 

К концу 1943 года все подпольные обкомы и райкомы партии, партизанские 
соединения и крупные отряды республики имели постоянную и устойчивую связь с 
Центром. Соединения создавали собственные радиоузлы. Я, безусловно, не имею 
возможности рассказать о каждом из них. Все они старались внести свой вклад в 
общее дело. Остановлюсь лишь на лучших из лучших. 

Прежде всего об узле соединения, которым командовал Герой Советского Союза В. И. 
Козлов. Он обеспечивал связь со всеми бригадами и отрядами, райкомами партии, 
входившими в Минский подпольный обком КП(б)Б. Связью у Козлова руководил И. Ф. 
Вишневский, радиоузлом - М. В. Мошкин. Их подчиненные, как и они сами, в 
совершенстве освоили работу на маломощных радиостанциях. О срывах сеансов не 
было и речи. Более того, это они сумели по рации мощностью всего 5 ватт провести 
по радиотелефону беседу редакции Последних известий Всесоюзного радио, 
располагавшейся в Москве, с В. И. Козловым, находившимся в глубоком вражеском 
тылу. Записанная на пленку 6 ноября 1943 года беседа уже на другой день, в XXVI 
годовщину Великого Октября, транслировалась всеми радиостанциями Советского 
Союза. Речь командира крупного белорусского соединения о боевых делах народных 
мстителей в неприятельском тылу имела большое политическое значение, явилась 
ярким свидетельством зрелости партизанской связи, незаурядного мастерства наших 
радистов. 

Передачу выступления В. И. Козлова из немецкого тыла на узел ЦШПД организовал 
Михаил Васильевич Мошкин. Круглый сирота, воспитанник детского дома, [121] он 
пришел в нашу спецшколу в июле 1942 года. Будучи уже радистом 1 класса, получил 
здесь специальную подготовку, освоил имевшуюся у нас технику. Напористый, 
трудолюбивый Мошкин быстро усвоил программу, около полугода работал на нашем 
радиоузле. В тыл врага его направили 12 сентября 1943 года вместе с И. Ф. 
Вишневским. 

Эта дата хорошо помнится потому, что на аэродроме тогда произошел... скандал. 
Радиостанция, врученная Мошкину, питалась от двигателя внутреннего сгорания. 
Ребята прихватили с собой двухсотлитровую бочку с бензином. Летчики не разрешили 
взять ее на борт. А Мошкин наотрез отказался лететь без нее. Вишневский 
поддержал товарища. 

- Без бензина нам там делать нечего, - горячился Михаил, указывая рукой на запад. 

Летчики не менее азартно ссылались на инструкцию: 

- На самолетах запрещено перевозить горючие вещества. Летим-то не к теще в гости! 

Дальше - больше. Мошкин и Вишневский <объявили забастовку> - сошли с самолета. 
Авиаторы побежали к своему начальству. К самолету явилась целая комиссия, 
начались увещевания, строгие предупреждения. Наши парни намертво стояли на своем: 

- Без бензина не полетим! 

И летчики сдались. Велели только покрепче привязать <бочку раздора> к 
внутрифюзеляжным креплениям. 

Радиоузел соединения Вишневский и Мошкин создали в короткий срок, без чьей-либо 
помощи. Лично Михаил Васильевич ежедневно проводил 12 сеансов связи: с Москвой, 
бригадами, штабами 1-го Белорусского фронта и армии генерала П. И. Батова. 
Труднее всего приходилось работать с Москвой - сказывались и расстояние, и 
большие помехи. Коммунист Мошкин тем не менее не сорвал ни одного сеанса. 
Высококвалифицированный мастер, отлично сработавшийся с коллегами из 
Центрального радиоузла, он порой передавал радиограммы, последовательно 
маневрируя волнами. Это-то умение свободно <передвигаться по волнам> неизменно и 
обеспечивало ему, ныне майору Советской Армии, успешное проведение дальних и 
ближних связей. 

Высокой разветвленностью и надежностью отличалась связь также в Полоцко-Лепельской 
партизанской зоне, [122] где одновременно действовало 16 наших бригад. Общее 
руководство ими осуществляла оперативная группа во главе с В. Е. Лобанком. Она 
имела радиоузел. Днем и ночью несли на нем вахту Протопопов и Асеев. В бригадах 
самоотверженно трудились отличные радисты В. С. Васильев, Е. С. Старостина, В. Ф. 
Рябова и другие. Зона к тому же располагала и телефонными линиями общей 
протяженностью около 450 километров. 

В апреле - мае 1944 года гитлеровцы предприняли здесь одну из наиболее крупных 
карательных экспедиций. Во время этих боев начальник отдела связи 
представительства БШПД на 1-ом Прибалтийском фронте инженер-майор Л. В. 
Грузинский так организовал работу своего узла, что бригады могли в любой удобный 
для них момент передавать запросы, оперативные донесения, различную информацию. 

Так же успешно трудились радисты Сенненско-Оршанской зоны. 

Был у белорусов и один весьма оригинальный радиоузел - в бригаде В. В. Гиль-Родионова. 
Связь между подразделениями здесь осуществлялась на ультракоротковолновых 
радиостанциях, полученных... от немцев. Именно полученных, а не отбитых. Дело в 
том, что это соединение гитлеровцы насильно сформировали из военнопленных. В 
1943 году бригада во главе со своим командиром в полном составе и со всем 
вооружением перешла на сторону партизан. Решением ЦК КП(б)Б и приказом БШПД ей 
было присвоено наименование 1-й антифашистской{29}. 

Белорусские товарищи уделяли исключительное внимание двусторонним радиоконтактам 
с авиаторами. В июне 1943 года бригада Райцева установила прямую связь с 
аэродромом, обслуживающим патриотов. С тех пор она не прерывалась до ноября 1943 
года, вплоть до соединения с Советской Армией. Так же тесно взаимодействовали с 
нашей авиацией бригады Захарова, Охотина, Леонова, Прохоренко, Мачульского, 
Блохина, Пономарева, Монахова, оперативная группа Лобанка. В некоторых случаях 
они держали связь непосредственно с самолетами, находившимися в воздухе. [123] 

На временно оккупированной территории БССР было создано и функционировало более 
50 партизанских аэродромов и посадочных площадок. В районе Ушач они 
обслуживались специально выделенным персоналом, располагали телефонными линиями. 

Хорошая организация связи и аэродромной службы позволила командованию 
воздушнодесантных войск Красной Армии провести в начале 1943 года большую 
планернодесантную операцию на партизанские посадочные площадки Бегомля, 
Селявщины, Ушач. Она явилась настолько неожиданной для противника, что он не 
сумел уничтожить ни одного планера ни в воздухе, ни на земле. 

Самолетам порой приходилось выполнять и не совсем обычные задания. Особенно при 
возвращении на Большую землю. Приведу один весьма интересный факт. 

Перед Великой Отечественной войной белорусский столяр-краснодеревщик Я. С. Орлов 
мастерил из различных пород дерева письменный стол, украшая его национальным 
орнаментом. Работа еще не была закончена, как Белоруссию захватили гитлеровцы. 
Узнав о занятиях умельца, они пришли к нему и под угрозой расстрела потребовали 
сделать на столе надпись: <Великому вождю Адольфу Гитлеру от белорусского народа>. 

Этот факт стал быстро известен партизанам. Патриоты никак не могли допустить, 
чтобы от имени белорусского народа готовился подарок кровавому Гитлеру. О 
намерении оккупантов они немедленно доложили Центральному Комитету КП (б) Б. 
Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко распорядился доставить стол... в Москву. 

Вскоре вместе с мастером стол тайно переправили к партизанам, а оттуда самолетом 
в столицу нашей Родины. 

Я видел этот стол в Москве, беседовал с его творцом. Я. С. Орлов рассказал, что 
фашисты, обнаружив исчезновение <подарка Гитлеру>, зверски уничтожили всю его 
семью. Уцелела только маленькая дочь, которой во время расправы не оказалось 
дома. 

После освобождения БССР Я. С. Орлов, ныне уже покойный, руководил специальным 
ремесленным училищем, передавал молодежи свой большой и весьма ценный опыт 
мастера-краснодеревщика. 

Триумфом боевой деятельности белорусских патриотов явилась <рельсовая война>. 
План массового разрушения [124] железнодорожных коммуникаций противника был 
предложен ЦШПД в середине 1943 года и утвержден ЦК ВКП(б). Начало <рельсовой 
войне> было положено приказом начальника Центрального штаба от 14 июля 1943 года. 
В нем, в частности, говорилось: 

<Партизанским соединениям и отрядам, дислоцирующимся в районах железных дорог, 
одновременно с другими диверсиями проводить систематическое и повсеместное 
разрушение рельсов на железных дорогах врага путем перебивания их пополам. 

Перебивание рельсов производить на основных магистралях, запасных, подъездных, 
вспомогательных, деповских путях, уничтожать запасные рельсы... 

Центральный штаб партизанского движения предупреждает партизан и партизанок, 
командный и политический состав отрядов и бригад, что операция эта имеет 
исключительное значение, может сорвать все замыслы врага, поставить его в 
катастрофическое положение, и приказывает действовать беспрерывно и беспощадно 
уничтожать рельсы врага и, пока враг восстанавливает один участок, взрывать 
другой. 

Эти действия и их результаты составят историческую заслугу партизан перед 
Родиной>. 

Операции <рельсовой войны> включали в себя целый комплекс различных разрушений 
на вражеских железнодорожных магистралях. Они проводились с учетом задач, 
решаемых Советской Армией на фронте, отличались четкой согласованностью в 
действиях многочисленных партизанских формирований. Удары, как правило, 
наносились одновременно и в самых разных местах. И всегда совершенно неожиданно 
для противника. Начальник транспортного управления немецкой группы армий <Центр> 
полковник Герман Теске писал по этому поводу: <В Белоруссии, в тылу сильнейшей 
ключевой позиции восточного фронта, на коммуникациях немецких войск действовала 
руководимая из Москвы партизанская армия численностью 80-100 тысяч человек; 
действия партизан были согласованы по времени и пространству с операциями 
русских войск на фронте> {30}. 

Во время первой операции по массовому разрушению [125] рельсов, проведенной с 3 
по 15 августа 1943 года, только белорусами было подорвано свыше 100 тысяч 
рельсов. В период второй - с конца сентября по ноябрь 1943 года, носившей 
название <Концерт>, они подорвали свыше 90 тысяч рельсов. 

Самым мощным ударом по неприятельским железным дорогам явился третий. Он начался 
за 3 дня до Белорусской наступательной операции наших войск и был тесно увязан с 
планом Верховного Главнокомандования по разгрому немецко-фашистской группы армий 
<Центр>. Лишь в ночь на 20 июня 1944 года отважные патриоты белорусской земли 
подорвали более 40 тысяч рельсов. За всю же операцию, то есть за 6 дней, было 
подорвано свыше 100 тысяч рельсов, взорвано шесть железнодорожных мостов. 
Большинство проходящих по территории БССР железных дорог оказались 
парализованными. Тот же Теске признал: <Молниеносно проведенная в эту ночь 
крупная операция партизанских отрядов вызвала в отдельных местах полную 
остановку железнодорожного движения на всех важных коммуникациях, ведущих к 
районам прорыва советских войск{31}. 

<Рельсовая война> вызвала у гитлеровцев огромные затруднения. Для восстановления 
разрушенных железнодорожных путей требовалась масса рельсов. Фашистам 
приходилось снимать их со второстепенных участков, даже вывозить из Германии и 
некоторых оккупированных стран. Все это значительно ограничивало, сокращало 
железнодорожные перевозки гитлеровской армии и, следовательно, способствовало 
наступлению советских войск. 

В архиве ЦК КП(б)Б сохранился документ{32}, послуживший сигналом к началу 
третьей массовой операции <рельсовой войны>. В нем говорилось: <Противник, 
используя затишье на советско-германском фронте, усилил перевозки живой силы и 
техники по железным дорогам. С целью срыва вражеских перевозок приказываю: 

1. Всеми силами вашего соединения произвести массовое разрушение рельсов методом 
рельсовой войны и подорвать их на следующих участках ж. д. ... 

2. К подготовке операции приступить немедленно, сохраняя ее в строжайшей тайне. 
[126] 

3. Первый подрыв произвести в ночь на 20 июня. В дальнейшем наносить непрерывные 
удары, добиваясь полного срыва перевозок противника. 

Дополнительные указания даваться не будут, действовать самостоятельно в ночь на 
20 июня и далее. 

4. О ходе операции доносить немедленно>. 

Этот приказ, подписанный П. К. Пономаренко, был в каждом соединении, 
привлеченном к участию в разрушении вражеских коммуникаций, а оттуда он поступил 
во все отряды. В ночь на 20 июня десятки тысяч партизан нанесли сосредоточенный 
удар по вражеским железнодорожным путям. На следующее утро из отрядов в 
соединения, из соединений в БШПД уже летели ответные радиограммы - доклады о 
многих тысячах подорванных рельсов. 

Так было всякий раз. Каждая операция надежно обеспечивалась радиосвязью. 
Белорусский штаб имел возможность заблаговременно ставить боевые задачи 
соединениям и отрядам, контролировать и направлять их подготовку к операциям, 
получать от них донесения о готовности к действиям, отдавать приказы об 
одновременном нанесении ударов. Благодаря радио наше командование всегда знало, 
как развертываются действия на том или ином участке, имело возможность быстро 
влиять на их развитие, обеспечивать четкость взаимодействия партизанских сил, 
согласованность их ударов с ударами советских войск. 

Без радио все это было бы совершенно невозможным. В <рельсовой войне> роль 
радиосвязи раскрылась во всей своей полноте. Наши люди с честью выдержали 
выпавшее на их долю многотрудное боевое испытание, обеспечив исключительную 
оперативность и устойчивость связи, надежную скрытность подготовки и управления 
операциями. 

Многие партизанские радисты были награждены орденами и медалями Советского Союза. 
Ордена Красной Звезды удостоился Сергей Михайлович Соломахин. Вторично 
заброшенный в тыл противника, он в маневренных боях <рельсовой войны> выходил на 
связь неизменно минута в минуту. 

Во время одной из встреч Сергей рассказал мне интересную историю, конец которой 
до сих пор неизвестен. В 1943 году Соломахин окончил нашу спецшколу, где [127] 
крепко сдружился с курсантом москвичом Василием Андреевым. В один и тот же день 
они вступили в комсомол, вместе их отправили на захваченную врагом территорию. 

Группа, в составе которой находился Андреев, с задания не вернулась. Вскоре 
выяснилось: она погибла. Чтобы узнать, при каких обстоятельствах это произошло, 
Соломахина вместе с несколькими бойцами направили на место происшествия. При 
вскрытии братской могилы обнаружили десять трупов. Группа же состояла из 
одиннадцати человек. 

Кто этот одиннадцатый, где он? Трупы опознать не удалось: зарытые неглубоко, они 
успели сильно разложиться. Опрос местных жителей, очевидцев расстрела, показал - 
одиннадцатый был радист. Он скатился во время расправы к реке и скрылся. 

Соломахин с товарищами продолжали поиск. Узнали, что парень, внешне очень 
похожий на Андреева, скитаясь по лесу, встретил однажды мальчика, пасшего на 
опушке коров. Раненный в грудь, он потерял много крови. Пастушок привел его в 
землянку к своей матери. Женщина промыла раны, заботливо перевязала их, И когда 
юноша покидал гостеприимную землянку, его схватили полицаи. 

В дальнейшем следы Андреева обнаружились в Рославльской тюрьме и там оборвались... 

И вот в 1944 году к комиссару бригады Новикову, где в то время работал Соломахин, 
обратились за помощью соседи - испортилась рация, сами починить не могут. 
Комиссар направил к ним Сергея. Он быстро устранил неисправность, включил 
станцию. 

- Все в порядке. Работает как часы, - сказал Соломахин и любовно похлопал 
ладонью по корпусу <Севера>. 

Похлопал и обомлел - на корпусе имелись еле заметные знаки, которые перед 
отправкой к партизанам он и Андреев нацарапали на своих станциях. Сергей знал, 
что эта рация попала к соседям от немцев. Фашисты заслали с нею в отряд своих 
людей. Вражеских лазутчиков разоблачили и расстреляли, а <Север> оставили для 
отрядных нужд. 

- Какой из себя был у них радист? - с тревогой спросил Сергей. [128] 

Бойцы довольно подробно описали внешность вражеского радиста. Сергей облегченно 
вздохнул - ничего похожего на Андреева. Значит, намеки некоторых маловеров на 
возможность слабодушия Василия не имели под собой никакой почвы. 

Узнав обо всем этом, я еще раз перечитал акт, присланный в ЦШПД: 

<24.4.43 года отделом связи ЗШПД была выдана р/с <Север> радисту Андрееву (кор. 
? 915), направленному в тыл противника с разведгруппой Кузьмичева. С 5.7.43 г. 
связь с корреспондентом прекратилась. Позднее выяснилось, что группа Кузьмичева, 
действовавшая в районе 40 км юго-западнее г. Спас-Деменск, находилась в тяжелых 
условиях блокады немецких карательных отрядов и полиции и не вернулась с задания. 
Установить точно судьбу радиста не удалось, но местные жители рассказывают, что 
Андреев погиб, судьба рации неизвестна>. 

Судьба рации оказалась известной. Она еще долго и верно служила партизанам. 
Однако всем нам хотелось, чтобы было все наоборот. Неужели слухи, 
распространившиеся среди местных жителей, обоснованы и Вася Андреев был 
расстрелян фашистскими извергами. 

Партизанское движение в Белоруссии достигло больших успехов особенно в 1943-44 
гг. К тому времени патриоты удерживали или контролировали около 60 процентов 
территории республики. В своих рядах они насчитывали свыше 370 тысяч активных 
бойцов. Кроме того, на учете в отрядах и бригадах состояло почти 400 тысяч 
человек, проживавших в деревнях и лесных лагерях. Они составляли скрытый 
партизанский резерв. 

Огромная армия! Всеми ее действиями постоянно руководили Центральный Комитет КП 
(б) Б и Белорусский штаб партизанского движения. Радио надежно связывало ЦК КП(б)Б 
и БШПД с подпольными партийными органами, партизанскими силами, с белорусским 
народом. По беспроволочному телеграфу передавались в оккупированную врагом 
республику обращения и воззвания ЦК Компартии Белоруссии и правительства БССР, 
ставились боевые задачи партизанам и подпольщикам, а в ответ поступала ценнейшая 
информация о военно-политической и экономической обстановке на оккупированной 
врагом территории. [129] 

Радио надежно обеспечивало решение первостепенной задачи партизанского движения 
- организацию взаимодействия с войсками Советской Армии. В этих целях при 
военных советах фронтов имелись представительства или оперативные группы наших 
штабов, оснащенные радиосредствами. 

Оперативные группы создавались и при военных советах некоторых армий. Так, в 
сентябре 1943 года перед вступлением войск 61-й армии, которой командовал 
генерал-лейтенант П. А. Белов, в пределы Белоруссии на полесском направлении 
Полесский обком партии направил на армейский командный пункт своих товарищей. 
Через опергруппу БШПД на 1-м Белорусском фронте или Белорусский штаб они имели 
возможность связаться с любым отрядом, действовавшим на территории области, 
обеспечивали Военный совет точной информацией о положении в тылу врага в полосе 
наступления армии. Эта информация использовалась при разработке и проведении 
армейской наступательной операции. 

Штаб армии и представители обкома партии разработали согласованные мероприятия 
по взаимодействию частей и соединений армии с полесскими патриотами. В штабе 
армии создали специальную группу офицеров, которая непосредственно занималась 
вопросами связи и взаимодействия с партизанскими силами. Для установления более 
тесного контакта штабы 1-го Белорусского фронта, 61-й и 65-й армий прислали в 
Полесское партизанское соединение своих радистов с радиостанциями. В дальнейшем, 
по мере развития наступления, при 61-й армии создали свои оперативные группы 
Пинский и Брестский обкомы партии. Первую возглавлял сам секретарь обкома Герой 
Советского Союза А. Е. Клещев, вторую - М. Н. Тупицын. 

Располагая собственными радиосредствами, оперативные группы снабжали армейское 
командование сведениями о дислокации и численности неприятельских войск, его 
огневых средствах и технике, расположении складов вооружения, боеприпасов, 
продовольствия. Партизаны по радио получали задания по взрыву мостов, 
уничтожению вражеских складов, указывали нашей авиации цели для бомбовых ударов. 
В свою очередь армейское командование снабжало их оружием, патронами, 
взрывчаткой, медикаментами. [130] 

Полесских партизан с Большой землей надежно связывала Юлия Громадская. Ее 
направили в немецкий тыл в 1943 году. В апреле 1.944 года, когда гитлеровским 
карателям удалось блокировать штаб соединения, Юля с двумя бойцами сумела 
вырваться из окружения, спасти радиостанцию и шифрдокументы. Несколько дней 
девушка скрывалась в болотных зарослях, измученная и голодная, но в любую минуту 
готовая вместе с товарищами сражаться с врагом до последней возможности. 

О Ю. Д. Громадской мне много хорошего рассказывал бывший командир Полесского 
соединения и секретарь подпольного обкома партии И. Д. Ветров. Он также с 
большой теплотой отзывался о радистах В. Г. Балицкой, М. С. Барановой, Н. Т. 
Жуковой, Н. П. Чеховой, М. М. Попеченко, Г. А. Бабине, А. Н. Дмитриеве, А. П. 
Шевякове и других. 

- Эти люди, - говорил Иван Дмитриевич Ветров, - показали себя настоящими 
патриотами Советской Родины. 

Весьма высокая и вполне заслуженная оценка. Она может быть распространена почти 
на всех радистов - партизан Белоруссии. Многие из них во имя победы над 
фашистскими извергами пролили свою кровь, отдали жизнь. 

Около года работала в отряде <За Родину> Могилевского соединения комсомолка П. 
Белова. В одном из боев ее ранило сразу в обе руки. Но девушка не бросила ни 
рацию, ни шифры, все в целости вынесла из окружения. 

До последнего дыхания сберегал свою радиостанцию Сергей Иванович Руднев, 
работавший в разведгруппе Казанцева из Минского соединения. Незадолго до гибели 
он записал в своем дневнике: <19 ноября 1943 года. Сегодня годовщина нашего 
пребывания в партизанском отряде. Сейчас осенняя пора - дождь и снег. В лесу 
сыро, болото размякло до основания. Беспокоит только одно - уберечь радиостанцию 
от сырости>. 

Семнадцатилетняя связная отряда имени Гастелло Римма Шершнева повторила подвиг 
Александра Матросова. Этот отряд был создан из московских комсомольцев и прошел 
с боями по вражеским тылам более 1000 километров - по Витебской, Могилевской, 
Гомельской, Минской и Полесской областям. Со временем он вырос в бригаду. [131] 

При выполнении боевого задания по уничтожению фашистского гарнизона в селе 
Ломовичи, Октябрьского района (в тот период Бобруйской области), группа партизан, 
в которой находилась и Римма, была остановлена огнем вражеского пулемета. Бойцы 
предприняли несколько попыток подавить огневую точку, и все безуспешно. 
Наступление остановилось. Тогда комсомолка Шершнева решительно бросилась вперед, 
каким-то чудом добежала до фашистского дзота и закрыла его амбразуру своим телом... 

Риммы не стало. Не стало и вражеского гарнизона. Партизаны разгромили его. 
Советское правительство посмертно наградило юную патриотку орденом Красного 
Знамени{33}. 

Трудовой и ратный героизм белорусских связистов был поистине массовым. Скромные 
и мужественные мастера эфира, они создали мощноразвитую, безотказную связь, 
обеспечившую самые разнообразные нужды партизанской республики, кровные интересы 
белорусского народа по освобождению своей родной земли от гитлеровской нечисти.

* * * 

В тяжелых условиях вели борьбу с гитлеровскими захватчиками народы советских 
прибалтийских республик. Захватив Литву, Латвию и Эстонию, фашисты установили 
там зверский оккупационный режим. У партизан в первое время не было связи с 
советским тылом. Это лишало их руководства и помощи Центра. У них не хватало 
оружия и боеприпасов. Значительную помощь оказывали им белорусские, 
ленинградские и калининские партизаны: предоставляли им базы и аэродромы на 
своей территории, учили тактике партизанской борьбы, делились оружием и 
боеприпасами, проводили совместные боевые операции. 

В первых рядах борцов с оккупантами выступали коммунисты и молодежь. Комсомольцы 
Каунаса - Алексонис, Чепонис и Корбутас, припрятав от фашистов любительскую 
рацию, регулярно настраивались на волны вражеских станций и передавали в эфир 
наш всенародный [132] клич <Смерть немецким оккупантам!>. Затем юноши стали 
работать на волне каунасской широковещательной радиостанции, передавать сводки 
Совинформбюро, рассказывать о зверствах гитлеровцев, призывать литовский народ к 
борьбе с врагом. 

После долгих поисков гестаповцам все же удалось обнаружить местонахождение 
комсомольской рации. Однажды, когда вел передачу Юозис Алексонис, фашисты 
окружили его. Он отчаянно защищался, застрелил нескольких гитлеровцев, но и сам 
погиб. Родина высоко оценила его подвиг. Верховный Совет СССР посмертно присвоил 
ему звание Героя Советского Союза. Впоследствии пал смертью храбрых и Альфонис 
Чепопис. Он также удостоен звания Героя Советского Союза. 

В связи с ростом партизанского движения и с целью улучшения руководства борьбой 
народных мстителей ЦК ВКП(б) признал необходимым создать штабы в прибалтийских 
республиках. В декабре 1942 года был образован Литовский, который возглавил 
секретарь ЦК КП(б) Литвы А. Ю. Снечкус, в начале 1943 года - Эстонский и 
Латвийский. Первым руководил секретарь ЦК КП(б) Эстонии Н. Г. Каротамм, вторым - 
полковник А. К. Спрогис. На должности начальников отделов связи соответственно 
назначили А. Д. Хотимченко, В. К. Тимо, А. Ф. Камалягина. В мае 1943 года 
Хотимченко, переведенного на новую работу, заменил Франц Антонович Карло, 
заместителем у него стал известный радист Брянщины С. А. Шолохов, старый 
харьковский коротковолновик, окончивший Московский институт инженеров связи. 

До 1943 года связь с отрядами Литвы, Латвии и Эстонии организовывал и проводил 
через свой узел ЦШПД. К маю того же года они почти полностью были переданы 
республиканским штабам, которые располагались в Москве. Большое их удаление от 
районов боевых действий народных мстителей, маломощность радиоузлов потребовали 
устроить промежуточные радиопункты в Бологое, Валдае, Торопце, Ленинграде и на 
аэродромах, с которых отправлялись самолеты в Прибалтику. 

Централизация и высокая оперативность управления не замедлили сказаться на 
быстром развертывании вооруженной борьбы во вражеском тылу. Количество партизан 
в Литве с мая по ноябрь 1943 года увеличилось более чем в два с половиной раза, 
в Латвии - в четыре, а в [133] Эстонии по сравнению с 1942 годом - в девять раз. 
Быстро росло и число связей на радиоузлах. В Латвийском штабе в мае 1943 года 
имелось 8, в июне 11, в октябре 15, а к концу 1943 года уже 25 корреспондентов. 
В Литве к 1 ноября 1943 года в тылу противника действовало 56 отрядов и групп. 
Из них 44 имели связь со своим штабом. Приблизительно такое же положение было и 
в Эстонском штабе партизанского движения. 

История народной борьбы в Прибалтике знает много ярких героических подвигов 
партизан, в том числе и радистов. Мечеслав Игнатьевич Мацулевич{34}, бывший 
радист 1-й Латвийской бригады, как-то при встрече рассказал мне о своем коллеге, 
который с обмороженными ногами вел передачи на протяжении двух суток, пока не 
прислали замену. К большому сожалению, имя этого человека не удалось установить 
до сих пор. Комсомольцы Валентина Калван и Николай Покидов, будучи тяжело 
раненными, предпочли смерть плену. Последней гранатой они взорвали себя и 
радиостанцию. За отвагу и мастерство в борьбе против гитлеровских захватчиков 
радисты тт. Седленикс, Кривокорытов, Гаяцкий, Мацулевич, Кремлева, Кривицкий и 
другие удостоились правительственных наград. Сержант Л. П. Мартынов, рядовые В. 
В. Урбан, П. Э. Витоль, Кривокорытов, М. И. Мапулевич, В. В. Буланс, Е. И. Булин, 
Г. Л. Садовничев, Р. П. Занитис, М. П. Кузнецова, Я. Я. Рушко и П. В. Огуреев 
были награждены нагрудными знаками <Отличный связист>.

* * * 

Все дальше на Запад гнала Советская Армия фашистские орды. Освобождение временно 
оккупированной территории Советского Союза от немецко-фашистских захватчиков 
потребовало немедленной организации связи районов с областными центрами, а 
областных центров - с республиканскими. Но враг, отступая под ударами наших 
войск, начисто уничтожал проводные линии, взрывая здания радиостанций. Органы 
Наркомата связи были не в состоянии быстро восстановить разрушенное. Поэтому по 
указанию Центральных Комитетов республиканских компартий и обкомов на выполнение 
этой неотложной задачи [134] мобилизовали всех освободившихся от боевой 
деятельности партизанских связистов, технические средства штабов, отрядов и 
соединений. Богатый опыт, накопленный в боях во вражеском тылу, помог нашим 
людям выполнить и это ответственное задание Родины.

* * * 

Каждый год 9 мая, в День Победы, в Москве, на Садово-Кудринской, у здания 
Академии общественных наук при ЦК КПСС, собирается 50-60 человек. Здесь в 
суровые годы Великой Отечественной войны находилась специальная школа 
Центрального штаба партизанского движения, готовившая радистов-шифровальщиков 
для партизанских соединений и отрядов. 

Приходят сюда убеленные сединой бывшие радисты-партизаны. Смотришь на них, 
вглядываешься в их дорогие лица и всякий раз убеждаешься - глаза у них по-прежнему, 
как в молодости, сверкают боевым задором. 

Двадцать шесть - немалый срок в жизни человека. Бывшие юноши и девушки стали 
солидными, степенными людьми, заслуженными рабочими и колхозниками, техниками и 
инженерами, видными советскими и партийными работниками, учеными, ветеранами 
Вооруженных Сил. 

Мы с увлечением рассказываем друг другу о своем труде, делимся планами на 
будущее. С гордостью вспоминаем прожитое, ушедшие в историю партизанские походы, 
невзгоды и победы. С печалью и уважением говорим о тех, кого уже нет среди нас, 
кто отдал жизнь в боях за Родину, кто не дожил до очередной встречи. 

Три года тому назад, во время своей очередной традиционной встречи, мы с 
волнением читали послание Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко. Он писал: 

<Дорогие товарищи - бывшие радистки и радисты партизанских отрядов и соединений! 
Сегодня, в годовщину победы Советского Союза над фашистской Германией, прошу 
принять мой горячий привет и самые лучшие пожелания... 

Радисты-партизаны внесли огромный вклад в дело разгрома фашистских захватчиков. 
Радиосвязь, широко внедренная в партизанском движении, подняла это движение на 
новую, более высокую ступень. Движение стало более управляемым и направляемым, 
стало возможным [135] производить крупные координированные операция большими 
силами партизан, ярким примером чему является <рельсовая война>; стало возможным 
организовать в широком объеме авиационные перевозки в интересах партизанского 
движения, значительно улучшить боевое снабжение, вывозку раненых и т. д. Без 
радиосвязи ничего этого осуществить было бы невозможно. В этом ваша большая 
заслуга перед государством. Я счастлив, что мне пришлось в войну работать с 
такими самоотверженными патриотами-бойцами, как вы, дорогие товарищи, с такими 
выдающимися организаторами радиосвязи, как И. Н. Артемьев, К. М. Покровский, И. 
И. Снигирь, В. А. Ломанович, А. С. Мнацаканян, Л. В. Грузинский, и другими 
товарищами. Крепко жму вашу руку>. 

Послание это адресовано нам, живым. Но в каждой его строчке мы, живые, видим 
глубокую дань памяти и тем, кто не дошел до нашей великой Победы. 

Примечания